Условие: (не)подчиняться

Он подчинился. Нервно откинулся на спинку кресла, прислушиваясь к дыханию затихшей позади Анечки, уткнувшейся в свои ладони. Она не плакала.

– Прости за утро, – внезапно произнес Марк. – Я не думал, каково тебе приходится.

– Ревность не лучшая черта при нашей работе, – устало вздохнула Анечка, поднимая голову. Эти слова ей следовало сказать прежде всего самой себе. Она поступила глупо, очень глупо и с далеко идущими последствиями, может даже вплоть до развода — только потому, что не смогла сдержать свои эмоции. Дурочка.

– Впредь буду держать себя в руках, – ответил Марк, и Анечка очень понадеялась на это, во всех отношениях. Целовать тоже не надо. Ни Марку, ни тем более Дэну, особенно после...

– Уж постарайся, – хрипло выдавила она. От воспоминаний о поцелуе Дэна и о том, что она видела только что, горло сжал спазм.

– Кофе хочешь? – предложил Марк, подняв стаканчик.

Анечка молча кивнула. Потянулась вперед, невольно мазнув прикосновением по его пальцам, припала к краю стаканчика там, где его касались чужие губы. Ей было абсолютно все равно сейчас, а Марк... сам обещал.

12. Крутой поворот

Так мерзко Дэн давно уже себя не чувствовал.

Да, именно так, как Анечка его и назвала, заявившись в самый неподходящий момент. Не надо было ей приходить. Да и его чёрт дернул взять её с собой... Хотя нет. Этому было странное, но в какой-то степени логичное объяснение.

Дэн пытался понять, что с ним происходит. Почему он не может запомнить ни одной ночи с собственной женой. Возможно, он заболел и перенапряжение вызывает обморок? Это даже в мыслях звучало нелепо — он запросто таскал штангу, а буквально в день свадьбы развлекался с несколькими девчонками — и всё было в порядке.

Почти в порядке, потому что сегодня он почему-то не хотел повторять этот подвиг. Накопившееся возбуждение искало выход, но теперь ему нужна была только эта холодная, бледная, вредная жена! Он почти получил её сегодня! Он видел страсть в зеленых глазах, чувствовал, как сбивается её дыхание и дрожит тело, как она невольно подается навстречу его ласкам. Что бы она там из себя ни строила, он больше не верил, что в жены ему досталась бесчувственная ледышка! Да, она могла ненавидеть его, но страсть — это совсем иное...

И когда Дэн, вполуха слушая настырных глупых друзей, следил за забывшейся в танце Анечкой, он понимал, что не зря взял её с собой. Желание вновь захлестывало его с головой, будило фантазию, разгоняло кровь: и всё, что ему требовалось — это унести этот образ в себе, не смотреть лишний раз в чужое лицо ожидавшей в комнате «48» девчонки. Хотя бы так выплеснуть свою страсть к совсем другой женщине. Как бы глупо это ни было.

Но когда появилась Анечка, он растерялся, он почувствовал горечь предстоящей ссоры и её разочарования (хотя раньше даже не задумывался о подобных вещах), он дико разозлился на то, что она даже так не дает ему воли. Он был настойчивым, был нежным, он пытался получить своё через другую женщину — и всё тщетно!

Отзвук бессилия, сопровождавшего всю прежнюю жизнь, невозможности добиться внимания и любви важных ему людей, вывел Дэна из себя.

«Всего лишь странная, продавшая себя девка, – зло твердил он себе. – Получишь её тело — и успокоишься! Кому нужны эти эмоции?!»

Но он прекрасно знал ответ на этот вопрос — ему.

Дэн мог бы справиться с гадким послевкусием этой сцены, снять с себя любую ответственность, крепко напившись. Сделать вид, что ему плевать. Уйти от разговора. Он всё равно не собирался извиняться за ту пощечину, потому что был твердо уверен: женщину нельзя бить, пока она не бьет тебя. Но он уже не мог оставаться в клубе, зная, что Анечка, скорее всего в машине, ждет его возвращения.

И хотя опыт подсказывал — жене следует дать остыть, Дэн не стал медлить. Не прошло и получаса, как он сам покинул заведение.

– Только не позволяй ему задурить тебе голову, – тихо и зло процедил Марк, глядя на Дэна, быстрым шагом приближающегося к машине. – Ударил раз — ударит еще. Рано или поздно. Зови, если что.

Он вышел навстречу Дэну, ожидая его указаний, но тот лишь хмуро отмахнулся.

– Погуляй пока. Нам надо поговорить.

Марк молча смерил его взглядом и, захлопнув водительскую дверь, медленно отправился вдоль по ночному тротуару, нервно скрестив руки на груди. Дэн же ввалился на заднее сидение — и Анечка тут же от него отпрянула.

– Если ждешь от меня извинений, то зря, – сходу начал он. – Я просил тебя остаться в зале — ты ослушалась.

– Зачем мне твои извинения, – тихим, дрожащим голосом отозвалась Анечка. – Какая разница, узнала бы я или нет? Ты предал меня!

– Предал? Какие громкие слова, – Дэн подался ближе, чтобы разглядеть её лицо в полумраке, и Анечка еще сильнее вжалась в угол сидения.

– Измена и есть предательство, – голос ломался, становился всё тише, слова давались ей с трудом. – Я отдала тебе себя, полностью, а ты выбрал другую женщину.