Условие: (не)подчиняться

– Она тебя била? – прервал Дэн, заметив её реакцию.

– Да, – нехотя кивнула Анечка. – Но не со злости, просто у неё такой метод воспитания.

– И поэтому ты не стала возражать, когда тебе сказали выйти за незнакомого мужчину? – Дэн приподнял бровь. Он до сих пор не понимал этого. – Чтобы сбежать от неё? Почему твой дядя выбрал меня?

– Потому что мог, а я не имела права обсуждать его решение, – робкая, виноватая улыбка коснулась губ. – Он старше, мудрее, он желает мне только добра. Прости, если не сумела стать хорошей супругой.

– Сумела, – хмыкнул Дэн. Неожиданно поймал её за руку и привлек к себе, обнимая — и Анечка замолчала, уткнувшись в его грудь и боясь вздохнуть. Неужели это тот самый Волков-младший... нет, он опять издевается! Он ведь говорит всегда только о себе, это непреложное правило! – Во всём этом аду — у тебя была мечта?

– Да, – глухо проговорила Анечка, не веря, что он спрашивает о подобном и боясь насмешки. И тем не менее ответила честно: – Я очень хотела есть досыта... и свою собственную полную семью. А ты? О чем мечтал в детстве?

– О том, что я стану богатым и известным, и меня все полюбят, – в невеселой усмешкой признался Дэн.

– Ты стал, – заметила она.

– Да, и десятки женщин готовы... – он опустил глаза на Анечку и внезапно осёкся. – Но это не то. И не те. И уже не нужно.

– Совсем? – она подняла голову, очутилась невыносимо близко к его лицу, глядя с вопросом и какой-то затаенной надеждой.

Дэн не ответил. Теперь он лучше понимал эту девушку: она искренне надеялась, что её доброта и забота, её «правильное» поведение помогут её мечте осуществиться, пробудят любовь и привязанность в сердце абсолютно чужого мужчины. Она не знала, что такое флирт и соблазнение, не умела играть чувствами и была так наивна и искренна... Вот только впервые он задался вопросом: а что испытывала сама Аня?

Её ревность и слёзы, горячие, солёные губы, отвечавшие на его жесткий поцелуй... Одни воспоминания об этом болезненно задевали что-то внутри, но всё равно хотелось прогонять эти моменты в памяти снова и снова. Теперь, когда им двигало лишь желание отыграться и насолить отцу, если не разорить, то хотя бы своим поведением кинуть тень на его репутацию, когда он окончательно поставил крест на своей собственной жизни — чужая любовь оказалась бы очень некстати. Но почему-то именно сейчас, именно её...

Дэн протянул руку, ласково коснулся её лица ладонью, и Анечка чуть прикрыла веки, наслаждаясь его теплом. Порозовевшие губы расслабленно приоткрылись, из-под опущенных ресниц тускло сверкнула зелень глаз... Он никогда не целовал её вот так, медленно и сладко, прислушиваясь к своим ощущениям, ловя малейшее движение в ответ. Он набрасывался жадно и зло, вопреки её желанию, сминая любое сопротивление, врывался, подчиняясь своей страсти. И это опьяняло, кружило голову, давало адреналин... но всё равно теперь казалось блеклым отголоском настоящих эмоций. Анечка сладко выдохнула, на минуту приоткрыла глаза, обжигая взглядом — и подалась вперед, сильнее прижимаясь к его губам. Скрипнула спинка кровати, сбилось дыхание, сердце застучало чаще, каждым ударом отзываясь болью в голове — но Дэн этого даже не замечал. В груди, вспыхнув из тлеющей искры, медленно разворачивалось, разгоралось, начинало печь...

– Денис Андреевич! – стук, который оба проигнорировали, повторился снова.

Разрумянившаяся Анечка не отпрянула — отстранилась медленно, села на место, незаметно поправив халатик, и Дэн нехотя перевел взгляд на дверь, уже узнав этот голос. На пороге палаты стоял секретарь Волкова-старшего. Черт бы его побрал.

– Что тебе надо? – грубо спросил Дэн, смерив секретаря хмурым взглядом.

– Добрый день, – невозмутимо отозвался тот. – Андрей Фёдорович сообщает, что вы можете приступить к работе, как только окончите лечение... или ранее, если пожелаете и будете в состоянии.

– Это всё?

– Нет, – секретарь достал из кармана мобильный телефон. Небольшой, симпатичный, не очень дорогой, но не из дешевых. – А это вам, Анна Юрьевна. Для связи.

Анечка, ошарашенно кивнув, приняла неожиданный подарок. Телефона у нее раньше не было: Ян всегда находился рядом, а больше звонить некому; к тому же эта штука сжирала слишком много денег и могла помочь их отследить. Что толкнуло Волкова-старшего на такой поступок? Он что, собрался ей звонить? И даже разговаривать?

– Теперь всё, – отчеканил секретарь. – Скорейшего выздоровления.

Он развернулся и вышел за дверь, а в палате повисло тягостное молчание. Дэн хмуро смотрел на Анечку, Анечка, неловко держа в руках телефон — на Дэна.

– Что он с тобой сделал? – наконец хрипло выдавил Дэн.

– Н-ничего, – испуганно пробормотала она.

– Ничего? – в голосе зазвучала угроза, разгорающийся гнев. – Ничего — и такая перемена?! Он всегда игнорировал моих жен, презирал, считал обычными подстилками. Он видеть и знать их не хотел. И уж тем более не желал с ними разговаривать! А тут — подарок, какая-то связь, меня на работе ждут. Решила по-своему клинья подбить?

– Денис, я... – дрогнувшим голосом начала Анечка.