Условия человеческого существования

Ну вот, сейчас ударит с левого плеча наискосок и зарубит еще одного. И наказан не будет. Ведь после убийства Сакаэ Осуги, имя которого, не в пример Кадзи, было широко известно, капитан Амакасу, уехав на материк, избежал кары и пребывает в благополучии. Ватараи, конечно, знает это. И все же Кадзи не сдвинулся с места. Теперь он уже не отступит. А что, если изловчиться и сбить этого Ватараи с ног, а потом придушить? Сейчас надо полагаться только на себя. Снова на какое-то мгновение он увидел лицо Митико. О, если бы только Митико видела его сейчас!

Между тем произошло то, чего никто не ожидал. Спецрабочие, вскочив, стали шумно выражать свое возмущение. Толпа зловеще зашумела. Это было похоже на надвигающуюся бурю. Ван умело подбадривал товарищей. Он решил использовать столкновение Ватараи и Кадзи, чтобы спасти остальных четырех. Крики становились все громче. Гигантский людской ком заколыхался. Казалось, он вот-вот двинется и сомнет все на своем пути. Солдаты приготовились к стрельбе. Ватараи с мечом в руке бросил взгляд на ревущую толпу. Сердце Кадзи учащенно забилось — его охватило радостное чувство. Солдаты дали залп в воздух. На мгновение крики смолкли, но затем возобновились с удвоенной силой. Это были уже не крики, а многоголосый рев. Выстрелы только подогрели толпу. Черная людская волна пришла в движение, она грозно наступала, неудержимо приближаясь к яме.

Ватараи опустил меч.

— Ладно. Казнь отменяется! — сказал он и поспешно отошел от ямы.

Этот бунт, конечно, можно было подавить. Подумаешь, расстрелять несколько десятков китайцев! Но жертвы были бы и среди солдат, а Ватараи не хотел широкой огласки этой казни, зачем рисковать своей карьерой, когда конфликт можно уладить и довести дело до конца иным путем.

Кадзи быстро подошел к четырем осужденным, поднял их с земли и повел к рабочим. Крики возмущения сменились возгласами ликования.

Обратившись к конвоирам, сопровождавшим спецрабочих, Кадзи крикнул:

— А ну, забирайте их — и домой!

Красный шар вечернего солнца уже опустился за горизонт. Медно-красные пики последних лучей гасли на западном небосклоне. По степи, на которую опускались сумерки, шурша засохшею травой, пронесся холодный ветер. Рабочие взбирались на грузовики.

Нетвердой походкой, будто после болезни, Кадзи подошел к яме. «Моя работа заключается в том, чтобы здесь с рабочими обращались как с людьми. Кто бы что ни говорил…» Такая малость, сделал всего один шаг! Почему же он не мог сразу это сделать?

Перед мысленным взором Кадзи еще раз прошли картины безумной расправы. Как трудно сознавать, что он жил для того, чтобы стать свидетелем этой кровавой трагедии. Правда, он спас четырех человек и этим как бы сделал шаг по пути спасения самого себя. Но трех казненных уже никто не вернет. Какое же значение имеет проявленное им мужество? Одних он спас, а других убил.

К Кадзи подошел ефрейтор Танака.

— Тебя отведем в часть. Сам пойдешь?

Кадзи посмотрел на жандарма непонимающим взглядом, но потом он понял смысл этих слов. Конечно, разве такое простят! С этого мгновения его жизнь меняла русло.

У мотоцикла Ватараи зловеще улыбнулся.

— Ты, Танака, с ним обращайся повежливей. У меня здесь есть еще дело, я скоро вернусь.

— Садись! — Танака указал Кадзи на коляску.

Прежде чем сесть, Кадзи еще раз оглянулся кругом. В вечерних сумерках грузовики со спецрабочими уже мчались по полю. В защитной форме неподвижно сидели конвоиры. Молчаливые, как изваяния, они казались неживыми. А дом Кадзи, где сейчас ждет его Митико, закрывала черная безмолвная сопка.

Красное солнце почти совсем скрылось. Лишь тонкий его серп алел над горизонтом. Земля в яме казалась багровой, она походила на застывшую кровь.

36

Услышав тяжелые шаги, Митико стремительно побежала открывать дверь. Целый день она думала о Кадзи. Вчера была страшная ночь, но все же Кадзи ласкал ее вчера, и это поглотило все остальное. Она едва не потеряла его навсегда, но ее любовь победила. Да, да, ее любовь, Митико была в этом уверена. А может, она ошибается, и Кадзи остался не потому? Пусть так, все равно вчера было прекрасно. И печально, даже дышать было трудно. А все потому, что их любовь странная, не всегда, не целиком он принадлежит ей. Сегодня утром он ушел такой жалкий. Какая горькая улыбка была на его лице! Каким он вернется домой?..

Перед Митико стоял могучего сложения жандарм, взгляд его не предвещал ничего хорошего.

— Кадзи сегодня домой не придет, — сказал он холодно.

У Митико задрожали колени.

— Что-нибудь случилось?..

— Случилось? — Жандарм похотливо оглядел фигуру Митико, словно оценивая ее достоинства. — Запретил рубить головы бандитам из Восьмой армии, вот и попросили его пожаловать к нам на часок. А там, возможно, задержится и побольше, смотря по обстоятельствам. А сейчас прошу показать квартиру.

Ватараи вошел в комнату в сапогах. От Митико исходил запах духов, но для него это был запах чужой жены. И он уже забыл, что только что рубил людям головы. Перед ним стояла такая привлекательная женщина! Да, аппетитная баба! Жаль, что досталась такому слюнтяю.