Условия человеческого существования

Капитан, однако, не очень расстроился. Ведь китайцев забирали из деревень, чтобы увеличить количество рабочей силы на гражданских предприятиях, в строгом смысле это не были военнопленные, и военная жандармерия за них ответственности не несла. И если она вмешивалась в работу предприятий, то это происходило по инерции — слишком велика была ее власть. К тому же тут примешивалось и уязвленное самолюбие: как это так, несмотря на усилия жандармов, побеги продолжаются!

— Может, нам плюнуть на них? — сказал капитан. — В будущем месяце поеду в штаб и договорюсь.

— А как быть с Кадзи?

— Если уж и твое мастерство не помогло, может, действительно ему говорить нечего?

— Так-то так, но одно ясно: он носитель антивоенных идей.

Ватараи из одного упрямства не хотел упускать Кадзи из своих рук.

— Антивоенные идеи? Если такого загнать в армию, его там от них за три дня вылечат, — сказал Кавано и потянулся. — Заметь, такие «носители» на фронте часто совершают даже подвиги. Более того, они бывают значительно патриотичнее, чем те, кто приходит в армию без всяких идей. Когда жизнь все время в опасности, идеи забываются. Нет смысла его держать здесь. Почитай-ка вот это!

Капитан бросил перед Ватараи письмо. Оно было из правления фирмы от начальника отдела. В письме говорилось, что Кадзи был многообещающим молодым служащим и его послали на ответственную работу, конечно, не зная, что он заражен опасными идеями. Начальник отдела приносил извинения, что их служащий доставил жандармерии столько хлопот, и уверял, что этот случай будет хорошим уроком для всех служащих. Однако сейчас фирма занята увеличением производства, и они просят по этому делу никого больше не привлекать.

В письме не было ни одного слова в защиту Кадзи. Этим подчеркивалось, что с ним жандармерия может поступить, как сочтет нужным.

— Короче, побаиваются нас рассердить, — сказал, улыбнувшись, Кавано. — Свяжись с районным комиссариатом. Школа жизни для штатских — армия. Надо укрепить глиняные кости этого интеллигентика. И сообщи об этом фирме. Все-таки с ними следует быть вежливыми, придется ведь еще пользоваться их услугами.

Когда капитан ушел, Ватараи приказал привести Кадзи.

— Твоя жена пришла, говорит, что ей скучно без тебя. Что, дать свидание?

Кадзи поднял опухшие веки и посмотрел на Ватараи. Он старался не выдать своих чувств, но сердце его усиленно застучало.

— Вот что, — успокоительно сказал Ватараи. — Конечно, японская армия немного грубовата. Ты, верно, об этом рассказывал своим сослуживцам? О таком невольно расскажешь, если прочтешь рукопись китайца. Но сейчас я о другом. Пока не поздно, нужно все его писания опровергнуть. Понимаешь?

Ватараи говорил тихим, вкрадчивым голосом. Сегодня он был терпелив. Все-таки приятно позабавиться с пойманной добычей. Но Кадзи молчал.

— Мы знаем, что в этом деле не ты верховод. Может, ты и прав, что на твоем месте любой нормальный человек сделал бы то же самое. Поэтому мы тебе и оставили голову. Но пойми, если ты во всем будешь противиться, и я заупрямлюсь.

Кадзи почти не слушал Ватараи. Он напряженно прислушивался к каждому шороху в соседней комнате. Может, Митико пришла, может, она здесь? Может, ждет его? Но где? И Ван, может быть, тоже где-нибудь здесь? Спокойно ожидает казни, размышляя над своей судьбой. Неужели все еще верит, что всегда и везде у человека обязательно найдется друг?

— Когда будете рубить голову Вану? — спросил Кадзи, но не успел он поднять глаз, как получил удар в лицо.

— Тебе не выгодно заставлять меня скучать. Понял? Твоя жена здесь, но если ты ничего не скажешь, придется и ее на ночку задержать и не спеша допросить. Да ты не беспокойся, с нею мягко обойдусь, все сделаю аккуратно.

Кадзи напряг все свои мускулы. Нет, он не скажет больше ни слова, не задаст ни одного вопроса.

— В общем свидание я дам, но ты должен хоть что-нибудь сказать. Понимаешь? Это я на вид такой сердитый, а на самом деле я добрый. Смотрю на твою горемычную жену, и мне делается нестерпимо ее жалко. Я ведь рад вернуть тебя ей. Но ты ничего не говоришь. Ну скажи хоть в общих чертах, почему ты поручил Ван Тин-ли написать ту рукопись. Я ведь этим не собираюсь воспользоваться.

У Кадзи похолодело в груди. Какой он неосторожный! Поглощенный собой, он совсем забыл, что оставил в столе рукопись! Какая непоправимая ошибка! Как он подвел Вана! Правда, в день казни, уходя из дому, он не предполагал, что все так случится, но все равно он допустил непростительную небрежность. Если с Ваном что-нибудь стряслось, тот еще больше будет презирать его.

Словно подтверждая опасения Кадзи, Ватараи ледяным голосом сказал:

— Ван Тин-ли уже арестован и во всем признался. Его все равно ожидает казнь.

Кадзи весь собрался в комок. Неужели и Ван не выдержал, сломался перед этим зверем?

— Когда казнь? — спросил Кадзи хрипло.

— Боишься? Заставил китайца написать и собирался распространять эту чушь! Вот, мол, что творит японская армия. Так, что ли?