Условный рефлекс

– Шучу. Конечно же, шучу. Я не ушел бы из «Трифолиума» даже под угрозой смерти. Здесь мой дом. А все эти люди – моя семья. – Натали невольно оглядела этаж. – Наша семья. Брендон пытался создать не просто компанию, а место, в котором каждый добровольно оставлял бы частичку своей души. Оставлял бы своё сердце, чтобы, уходя, всегда хотеть вернуться. – Она подняла на Маркуса глаза. – Он хотел помочь работникам ощутить себя в компании, как дома, потому что знал, что большую часть своей жизни каждый из них проводит именно здесь.

– И ему это удалось, – тихо закончила за него Натали, наконец, понимая, что именно ощутила в ту минуту, как переступила порог «Трифолиума». Тепло. Уют. Дом. Она не могла распознать эти чувства раньше, но теперь точно знала их имена. Они витали в воздухе. Им дышал каждый находящийся здесь человек. Это ощущалось в настроении, которое она улавливала. В улыбках, жестах, взглядах.

Как ему это удавалось? Как такую огромную компанию с таким колоссальным количеством персонала можно было превратить в большую, дружную семью? Как?

За следующие семь часов Натали полностью ознакомилась со внутренними правилами компании и распорядком дня, а также подтянула свои знания по истории её становления, развития и основных направлениях деятельности. На глаза попалось даже несколько весьма занимательных фактов, о которых раньше она никогда не слышала.

– Домой не идешь? – Оторвавшись от печатных листов, она подняла на Шерон взгляд, замечая, что их этаж, как, вероятно, и всё здание, начинает понемногу пустеть.

– Ещё нет. Хочу закончить с этой папкой.

– Ты так и не ходила на обед, верно? – Догадалась девушка, по всей видимости, понимая, что её новой подопечной так и не хватило смелости отложить работу больше, чем на две минуты.

– Съела сэндвич.

– Я знаю тебя два дня, но этого уже достаточно для того, чтобы поставить тебе диагноз.

Переворачивая страницу, Натали улыбнулась.

– Считаешь меня чокнутой?

– Ответственной. – Объяснила Шерон, а затем наморщила свой носик. – И немного чокнутой, да. – Они одновременно улыбнулись, а затем её наставница добавила. – Хотя бы кофе выпей. В комнате отдыха есть кофеварка. Она такой капучино варит, что ты после первого же глотка оказываешься в самом настоящем раю. – Выдохнув, она запрокинула голову и блаженно застонала. – Клянусь, я таких машин за всю свою жизнь не встречала. Будь она мужчиной, я бы на ней женилась.

Натали тихо рассмеялась, а затем благодарно кивнула:

– Я учту.

– Всё, я убежала. Сойер уже, наверное, заждался. Долго не сиди!

– Ладно, – проводив Шерон веселым взглядом, она вновь погрузилась в рабочие материалы.

Шли часы. Спать хотелось безумно и положение не спасала даже наспех заваренная третья по счету чашка чая из пакетика. Видела бы Элеонор Хейворт, какую «шелуху», как она любила говорить, употребляла её дочь, точно по головке бы не погладила. Накричала бы, прочила бы многочасовую нотацию о вреде подобного напитка, затем забила бы её рабочий стол настоящим листовым чаем и только после этого бы, возможно, успокоилась. Что тоже, кстати говоря, далеко не факт. И это она ещё не знала, что её дочка питается, в большинстве своём, одними полуфабрикатами, так как времени готовить что-то полезное и здоровое нет ни у неё, ни у Энди. За сегодняшний сэндвич с сыром она получила бы по первое число. И это в свои осознанные двадцать пять лет. Интересно, до какого возраста она будет бояться материнского гнева?

Выдохнув, Натали откинулась на спинку стула и позволила себе на мгновение сомкнуть отяжелевшие веки. Не лучшее её решение, потому как так в сон клонило лишь сильнее, но усталость брала верх, и сопротивляться ей не было фактически никаких сил. Минута. Вторая. Возможно, третья. Понимая, что начинает проваливаться в непроглядную темноту, она открыла глаза, и взгляд непроизвольно упал на часы, висевшие на противоположной стене. 9:26 вечера. Автобус отбудет с остановки через четыре минуты. Последний автобус. Её автобус. Её…

Черт, автобус!

Натали вскочила со своего места, едва не скинув со стола все разложенные на нем папки. Конечно же, она зацепилась за основание стула, чуть было не распластавшись морской звездой на паркете, но кое-как всё же удержалась на ногах. Схватив сумочку, она выключила свою лампу, а затем вылетела в коридор.

– Давай же, давай, ну же… – она не переставая нажимала на кнопку лифта, словно от её стараний, пожалев её, он должен был бы приехать намного быстрее.

Когда створки, наконец, открылись – а ей показалось, что до этого момента прошла целая вечность – Натали забежала внутрь, а затем направила кабину на первый этаж. Две минуты. Всего какие-то две минуты, и последний на сегодня автобус уедет без одного пассажира. Ну почему эта махина не может чуточку ускориться?! Почему именно сегодня она двигается, как черепаха?!