Услуги историка. Из подслушанного и подсмотренного

— Что???!.. — Главный аж задохнулся. — Д о п и с а т ь Горбачева?! То есть вы с а м и, что ли, д о п и с ы в а л и — Президента??!.. Вы понимаете, Гриша, что вы сказали сейчас? Это же значит, что мы должны согласовывать текст с его секретариатом, может быть, с самим Горбачевым? А это, как вы знаете, займет месяца два, если не больше. А нам сдавать номер послезавтра! Как вы себе это представляете? Да-а-а, дела…

— Алексей Степанович, — робко промямлил я. — Но… я же был с ним рядом, л и ч н о говорил с Горбачевым, точно знаю, что он имел в виду, не договаривая некоторые фразы. Да и что уж там он особенного говорил-то — о юморе, о нашем журнале… Ничего, в сущности, принципиального и такого уж политически важного… В общем, я отвечаю за точность его мыслей и текста ответов.

Делать было нечего, времени ни на какие согласования не оставалось, да и упускать такой шанс, как эксклюзивное интервью президента страны «Крокодилу», главному явно не хотелось. Видно было, что он борется с собой. Наконец, он выдохнул:

— Ладно, Гриша, на вашу ответственность. Ну и на мою, конечно… Рискнем.

Рискнули. Сдали мой текст в номер. И несколько фотографий к нему (напечатанных в том виде, как это описано выше, то есть без меня в кадре…). Получилось довольно эффектно, даже красиво. Журнал отправили в секретариат Горбачева. Через пару дней меня в Кремле встретил пресс-секретарь президента Аркадий Африканович Масленников и похвалил за крокодильское интервью, сказав, что и самому президенту понравилось. А еще через день на заседании Верховного Совета СССР Президент страны М. С. Горбачев, сидящий, как обычно, за своим отдельным столиком под государственным флагом слева от президиума, увидев меня на журналистском балконе… приветственно, как своему знакомому, покивал мне с улыбкой.

Это было, хотя и приятно, но…меня охватила легкая дрожь, когда я оглянулся вокруг: со всех сторон на меня смотрели бдительные глаза кремлевских сотрудников, отвечающих за безопасность…

Горбачёв лежал на столе

Ирэн Андреева, союзный депутат, зампредседателя Комитета по депутатской этике, рассказала мне как-то про то, как, оказывается, президент СССР переживал свои взаимоотношения с академиком Сахаровым… В частности, когда в нашем с ней разговоре возникла тема Сахарова, я спросил:

— Неужели на заседаниях своего Комитета вы ни разу не обсуждали грубое поведение Горбачёва по отношению к Сахарову, его унизительную для последнего перепалку в присутствии всего съезда?

— Нет, не обсуждали… Но я сейчас вам расскажу один случай, который может кому-то не понравиться, но — это было лично со мной, поэтому я не могу не рассказать.

Итак, закончился съезд. Собираюсь уходить, вдруг оборачиваюсь на стол президиума, вижу: Горбачёв, прощаясь с депутатами, смотрит с мою сторону и… протягивает свой длинный палец, бросая мне: «Подожди!»… Он повернулся ко мне и вдруг… лёг животом на стол, и его лицо мгновенно оказалось прямо возле моего лица, и заорал бешеным голосом:

— Вы соображаете, что вы делаете?! Вы когда-нибудь людей жалеть научитесь? Вы о чём-нибудь кроме своих страстей думать будете или нет?!!

И вот постепенно, с его криком до меня начало доходить, что я для него — представитель московской группы… А он тем временем продолжал кричать мне в лицо:

— … Вы будете жалеть старика?!! Или так и будете везде продолжать везде выставлять его тараном для пробивания своих идей?..

Я, поверите, сначала не могла даже понять: какого старика? А он мне:

— Вы что думаете, я — идиот? Я что, зала не знаю?! Да запомните вы: я каждую пару глаз в этом зале вижу и знаю реакцию зала наперёд, а вы, ни черта не соображая, гоните человека на трибуну, чтобы погубить его! Вам его не жалко?!..

И тут только до меня доходит, наконец, что он говорит о Сахарове… Он же ни разу не назвал его ни по имени, ни по фамилии, никак…

— … Я делаю всё, чтоб не дать им затоптать его! А вы!!!..

… Вы представляете себе эту картину и моё состояние: глава государства лежит передо мной на столе, головой прямо чуть ли не в лицо мне, да ещё пальцем своим длинным машет перед моим лицом, знаете, как он умеет… Сам весь красный!..

На нем были импортные туфли… (подробности освобождения Горбачева)

Сейчас, с течением дней, в этом странном деле становится важным все. Все приобретает значимость. До мельчайших подробностей. До деталей быта, до прически и выражения глаз действующих и даже, на непросвещенный взгляд, вполне бездействующих лиц этого уникального спектакля (в том смысле, в каком Шекспир считал нашу жизнь театром), этого фарса с трагическим исходом…