Услышанные молитвы. Вспоминая Рождество

Танжер похож на белую скульптуру, которую художник-кубист установил на фоне гор, что стоят лицом к Гибралтарскому проливу. Если спускаться с вершины, проходишь сперва через менее респектабельный его пригород с уродливыми средиземноморскими виллами, затем попадаешь в «современный» город, всеми своими широченными бульварами и многоэтажками цвета цемента источающий знойные миазмы, а потом оказываешься в прилизанном лабиринте прибрежной Касбы. Практически все иностранцы Танжера – за исключением тех, кого занесло в город по долгу службы, – приехали сюда в поисках либо доступных наркотиков, либо похотливых несовершеннолетних проституток, либо способа избежать уплаты налогов, либо потому, что их нигде больше не ждут: то есть ни в одном городе севернее Порт-Саида их не выпустят с корабля или из аэропорта. Танжер – унылый город, в котором вашей жизни почти ничто не угрожает.

В ту пору Касбой правили пять «королев» – два англичанина и три американки. Одной из американок была Евгения Бэнкхед, большая оригиналка под стать своей сестре Таллуле; ее безумный солнечный свет озарял темные переулки гавани. Вторая – Джейн Боулз, гениальная чертовка, хохочущий, уморительный, измученный эльф. Автор зловеще прекрасного романа «Две серьезные дамы» и единственной, столь же зловеще прекрасной пьесы «В летнем доме», ныне покойная миссис Боулз жила в микроскопическом домике – настолько крошечном, что передвигаться из комнаты в комнату приходилось едва ли не ползком. С ней делила кров любовница-мавританка, знаменитая Шерифа, неотесанная старуха, императрица целебных трав и редких пряностей на крупнейшем танжерском базаре под открытым небом – скверный ее характер мог выносить лишь такой остроумный и небывало преданный гений, как миссис Боулз. («Я в самом деле ее люблю! – с ангельским смехом восклицала Джейн. – Я люблю Шерифу! А Шерифа меня не любит. Еще бы! Полюбить писательницу! Калеку-еврейку из Огайо! Нет, ей нужны только деньги. Мои деньги. Та малость, что у меня есть. И дом. Она мечтает заполучить мой дом и примерно раз в полгода всерьез пытается меня отравить. Нет, у меня не паранойя, я говорю чистую правду!»)

Кукольный дом миссис Боулз был полной противоположностью обнесенного высокой стеной дворца, принадлежавшего третьей королеве Касбы, махарани грошовых магазинов Барбаре Хаттон – эдакой Мамаше Баркер из «шайки Бэб», как выразился Джей Хейзелвуд. Мисс Хаттон со свитой из временных мужей, мимолетных любовников и прочих личностей неопределенного рода занятий (если они вообще чем-то занимались) проводила в своем марокканском дворце примерно месяц в году. Хрупкая и запуганная, она редко покидала его стены и не приглашала внутрь почти никого из местных. Вечная странница – сегодня в Мадриде, завтра в Мехико, – мисс Хаттон никогда не путешествовала, а лишь пересекала границы, возя за собой на багажных тележках сорок сундуков и маленькую личную ambiente[39].

– О, приветствую! Поехали на вечеринку? – То был Туз Нельсон. Он звал меня с террасы кафе на Пти Сокко, это такая небольшая площадь в Танжере и по совместительству – отличная круглосуточная кальянная под открытым небом. Время было уже позднее, за полночь.

– Слушайте! – восторженно обратился ко мне Туз. Нет, он ничего не употреблял (и в тот момент, кстати, пил кофе по-арабски), просто был в приподнятом настроении. – У меня для вас подарочек.

Он поднял в воздух вертлявого пузатого щенка, эдакую кучерявую негритяночку с большими испуганными глазами в белых ободках – она была похожа на панду, панду из гетто.

– Пять минут назад купил ее у испанского морячка. Он просто шел мимо, а из кармана его бушлата торчала эта кроха. Точнее, ее головушка. Какие у нее глазки – я сразу влюбился! А эти ушки – посмотрите, одно стоит торчком, а другое обвисло. Я спросил матроса про щенка, и он мне признался, что сестра хочет продать псину мистеру Ву, китайцу, который ест жареных собак. Я дал ему сто песет – и вуаля!

Туз протянул мне щенка, как калькуттские попрошайки суют прохожим больных младенцев.

– Сижу, значит, гадаю, зачем я ее купил, а тут вы! Мистер… Джонс? Я ведь правильно запомнил? Вот, мистер Джонс, держите. Вы нужны друг другу.

Собаки, кошки, дети… никогда в жизни я не был в ответе за другое живое существо – успевать бы менять собственные подгузники! Поэтому я сказал:

– Ну уж нет. Продайте ее лучше тому китайцу.

Туз смерил меня взглядом азартного игрока, затем поставил щенка на стол: там она минутку посидела, жалобно трясясь, и надула лужу. Туз! Чертов пройдоха. Я взял ее, завернул в шарф «Ланвин», давным-давно подаренный Денни Фаутсом, и прижал к себе. Трястись она перестала. Понюхала воздух, вздохнула и задремала.

– Как назовете? – спросил Туз.

– Дворняжка.

– Ах так? Раз уж я вас свел, могли бы назвать ее Тузиком.

– Нет, пусть будет Дворняжкой. Как вы. Как я. Дворняжка – в самый раз.

Он засмеялся.

– Alors[40]. Но я ведь обещал вам вечеринку, Джонс! Сегодня гостей собирает миссис Кэри Грант. Будет скучно. И все же поехали!