Услышанные молитвы. Вспоминая Рождество

– Ну и, разумеется, четыре года спустя Гарри женился на этой удивительной девчонке – как только ей стукнуло шестнадцать. Я был на свадьбе. Церемония проходила в епископальной церкви Мидлбурга, и там я увидел ее впервые: папаша – болотный крыс – вел ее под венец. Скажу правду, было в ней что-то жуткое. Не от мира сего. Грация, поступь, величие: юный возраст не отменял ее актерского таланта. Вы любите Реймонда Чандлера, Джонс? Ага, славно. Славно. По мне, так он великий художник. Я это к чему? Кейт Муни напомнила мне одну из загадочных и богатых героинь Чандлера. Только шика в ней было еще больше. Помню, он писал: «Блондинка блондинке рознь». Истинная правда! Про рыжих это еще вернее. С ними всегда что-то не так. Волосы либо чересчур яркие, либо не того оттенка, либо темные и жесткие, либо бледные и жидкие. А кожа… кожа не выносит натиска стихий – ветра, солнца… Цвет моментально портится. По-настоящему красивая рыжая женщина – большая редкость вроде рубина цвета голубиной крови весом в сорок карат и без единого дефекта… или с дефектом, какая разница! Но Кейт… Кейт оказалась другой. Ее волосы были как зимний закат: от них исходило бледное сияние вечерней зари. А такой прекрасный цвет лица из всех рыжих, что я видел, был только у Памелы Черчилль. Но Памела англичанка, она выросла на свежем росистом воздухе – дерматологи должны разливать эти английские туманы в бутылки. И Гарри Макклауд не преувеличивал, описывая ее глаза. Врут, что у рыжих они зеленые. Обычно они серые или серо-голубые с зеленоватыми крапинками. Однажды в Бразилии я познакомился со светлокожим цветным парнем, у которого были такие же глаза – чуть раскосые, зеленые, – как у Кейт. Как изумруды миссис Грант.

Она была безупречна; Гарри на нее молился, его родители тоже. Но они кое-что упустили из виду… Кейт была ушлая, умнее всех их, вместе взятых, и планы строила грандиозные. Я сразу понял, что Макклаудами она не ограничится. Я ведь и сам из той же породы, только у меня нет и одной десятой ее ума.

Туз нашарил в кармане спичку, чиркнул ею об ноготь и снова закурил.

– Нет, – ответил он на оставшийся незаданным вопрос. – Детей у них не было. Шли годы; они исправно слали мне открытки на Рождество, обычно фотографию Кейт верхом, в стильном охотничьем наряде (Гарри стоял подле, держа в одной руке поводья, а в другой – охотничий рожок). Однажды на званом обеде у Джо Олсопа, в Джорджтауне, я встретил Баббера Хейдена, нашего общего знакомого из «Чоута». Он жил в Мидлбурге, и я спросил его, как дела у Макклаудов. Баббер ответил: «Так она с ним развелась! Уехала за границу – месяца три назад. Ужасная история, подробностей я не знаю. Знаю только, что Макклауды упрятали Гарри в одно уютное коннектикутское местечко, где окна забраны решетками, а на воротах стоит охрана». Я позвонил матери Гарри – дело было в начале августа, и она, конечно же, поехала в Саратогу на выставку-продажу жеребят-однолеток – и сказал, что хотел бы повидать Гарри. Она ответила «Нет», заплакала, извинилась и повесила трубку.

А потом я собрался на Рождество в Санкт-Мориц. По дороге заехал в Париж и позвонил Тутти Ружан, которая уже несколько лет работала vendeuse[43] в «Баленсиаге». Я пригласил ее на обед, она согласилась – при условии, что мы пойдем в «Максим». Я спросил, нельзя ли просто посидеть в каком-нибудь тихом бистро, но она хотела только в «Максим» – мол, так надо, скоро я сам все пойму.

Тутти забронировала нам столик в первом зале и, когда мы выпили по бокалу белого, показала мне на соседний свободный стол, демонстративно накрытый на одну персону. «Обожди немного, – сказала Тутти. – Скоро за этот столик сядет удивительной красоты женщина, совершенно одна. Кристобаль уже полгода ее одевает. Говорит, что мир не видел таких красавиц со времен Глории Рубио». (Замечу: мадам Рубио – чрезвычайно элегантная мексиканка, успевшая побывать замужем за немецким графом фон Фюрстенбергом, египетским принцем Факри и английским миллионером Лоэлем Гиннессом.) Le tout Paris[44] о ней гудит, но никто ничего про нее не знает. Известно только, что она американка. И обедает здесь каждый день. Всегда в полном одиночестве. Друзей у нее, видимо, нет. А вот и она!»

В отличие от всех остальных женщин в зале, она была в шляпе – великолепной черной шляпе с мягкими полями, формой напоминавшей мужскую «борсалино». Кейт небрежно повязала на шею серый шифоновый шарфик. Шляпа и шарф были эффектной частью ее образа, а остальное – простейший черный бомбазиновый костюм «Баленсиага» идеального кроя – гораздо меньше бросалось в глаза.

Тутти сказала: «Она с Юга, не знаю, откуда именно. Зовут миссис Макклауд». – «Миссис Гарри Клинтон Макклауд?» – «Так вы знакомы?!» – «По всей видимости, да. Я был свидетелем на их свадьбе. Фантастика! Боже, да ей не больше двадцати двух…»