Услышать тебя...

Они сидели на скамейке и слушали дождь. Пустын­ный пляж шелестел, тихо всплескивала вода, равномерно накатываясь на берег и слизывая прилетевшие сюда ли­стья. Призрачно блестел на берегу грибок с маленькой скамеечкой. Шляпка у грибка была ярко-красной с круг­лыми белыми пятнами. На скамейке сиротливо стояла пустая бутылка.

Лена зябко поежилась, и Сергей, распахнув плащ, укрыл ее, прижав к себе. Она положила голову ему на плечо. «Пусть дождь никогда не кончается», — подумал он. Ему хотелось сейчас ни о чем не думать, а вот так тихо сидеть, чувствовать ее рядом, вдыхать фиалковый запах ее сбрызнутых дождем волос. «Мне лучше уйти», — гово­рит она. Почему уйти? Ведь ему ничего не надо. Доста­точно того, что она рядом. Он может еще теснее прижать ее к себе, нагнуть немного голову и... поцеловать. Одна­ко он даже не пошевелился. Опять, как и там, у костра, почувствовал, что этого делать не следует. Не понравит­ся ей. Однажды в детстве он долго гонялся за большой красивой бабочкой, а когда уже отчаялся ее поймать и навзничь растянулся под солнцем на зеленом лугу, ба­бочка сама уселась ему на руку и стала, шевеля усиками, складывать И раскладывать свои бархатные крылья. Он, затаив дыхание, как зачарованный смотрел на нее, боясь пошевелиться.., Нечто подобное он испытывал и сей­час.

В крышу беседки забарабанил дождь. В свете дале­кого фонаря серебристо заблистали косые струи.

— Вот и погода против нас, — сказала Лена.

— Я люблю дождь, — улыбнулся он. — Особенно ко­гда он стучит в крышу.

— Мне нравится дождь слушать одной...

— Я помолчу, а ты слушай дождь, — сказал он.

Но дождь скоро кончился, и они поднялись со скамей­ки. Молча пошли по блестящей тропинке. На Старорус­ской кое-где в домах светились окна, а там, за рекой, разлилось море сверкающих огней. Обходя поблескиваю­щие лужи, они вышли к мосту. Дятлинка грозно бур­лила, шумно плескалась в берегах. Уличные фонари осве­щали мокрые разноцветные листья в парке.

У серого четырехэтажного дома они остановились. Ро­зовая неоновая вывеска кинотеатра отбрасывала на мок­рый асфальт дрожащий кровавый отблеск.

— Ты одна живешь? — спросил Сергей. Лена улыбнулась.

— Живу я одна, Сереженька, но это еще ничего не значит.

— Я спросил без всякой задней мысли.

— Я тебя как-нибудь приглашу в гости... На чай.

— Когда же? — Он заглянул в ее глубокие глаза, но, кроме мельтешащих красных огоньков, ничего там не увидел.

— А где же повесть, которую ты обещал мне дать по­читать? — вспомнила она. — Забыл?

— Ага, забыл, —кивнул он.

— Ты не умеешь врать, — заметила она. — И лучше не пытайся, ладно?

— Полистал я ее сегодня... Не готова она еще,— сказал Сергей. — Надо кое-что исправить.

— Теперь правду говоришь, — улыбнулась она.

Сергей взял ее за плечи, повернул к себе, но, встре­тившись с ее настороженными глазами, сразу отпустил и, глядя на неоновую вывеску, проговорил:

— Лена, я хочу тебя спросить...

— Есть ли у меня кто-нибудь? — с улыбкой перебила она. — Нет у меня никого, Сергей. И, я думаю, долго еще никого не будет...

— Ты обо мне все знаешь, — сказал Сергей, — а ты для меня загадка.

— Ничего загадочного во мне нет, мой дорогой, — сказала она. — Я самая обыкновенная женщина и была замужем. Мой муж был замечательным человеком…

— Вы разошлись?

Лена с невеселой улыбкой посмотрела на него.

— Ты не умеешь слушать. А для журналиста это большой недостаток.

— Не в бровь, а в глаз... — заметил он.

— Он испытывал новые реактивные самолеты. Есть такая профессия: летчик-испытатель... Когда это случилось, мне хотелось кричать на весь мир: «Девушки, не влюбляйтесь в летчиков-испытателей! Вместе с ними в ваш дом придет небо. А небо прекрасно лишь, когда ты на него смотришь с земли... Девушки, не выходите замуж за летчиков!»

— Он погиб?

— Три года назад, — сказала она. — Три года, как я вдова, — какое неприятное слово!

— А этот летчик на мотоцикле... — вырвалось у Сергея.

— Это мой старший брат. Он вместе с мужем учился в авиационном институте. А сейчас бортинженер и тоже испытывает сверхзвуковые самолеты... Я ему запретила жениться. Я, конечно, понимаю, он не послушается. Когда муж разбился, я думала — все для меня кончено...

— Теперь я понимаю, почему ты стала рыбачкой и купила мотоцикл...

— Мне иногда хочется побыть одной.

— И все-таки вдвоем лучше, — сказал Сергей.

— Не знаю, — усмехнулась она. — Пока не знаю. — А я знаю, что ты для меня — открытие.

— Я — для тебя. А кто ты для меня?

Но он уже не вникал в смысл ее слов. Его самого распирало от желания выразить ей все, что он сейчас чувствует, но Сергей никогда не умел говорить красивые слова, не было у него такого дара.

— Я эти дни ходил сам не свой, — путано говорил он. — Ты была все время со мной. Говорят, у каждого человека есть своя половина... И он годами ищет ее. Мне кажется, ты и есть моя половина.

— Ты и жене говорил эту банальность?

— Сейчас подумаю... — улыбнулся он. — Нет, не го­ворил. Наверное, потому, что всегда чувствовал: она не моя половина.

— Не говори этого дурацкого слова, — поморщилась Лена. — «Моя дражайшая половина!»