Услышать тебя...

— За меня не пойдет, — вздохнул Николай. — Я, по­нимаешь, попытался заикнуться насчет встречи и так да­лее, так она меня таким взглядом наградила, что я чуть язык не проглотил.

— Еще хорошо, что чернилами не облила, — усмех­нулся Сергей. — Она может.

— Славная девчонка, — мечтательно глядя в небо, сказал Николай.

— Послушай, Колька, — думая о другом, спросил Сергей. — Ты никогда не задумывался над смыслом жиз­ни? Ну вот, зачем ты живешь? Во имя чего копья ло­маешь, воюя со всяким дерьмом? Что после себя оста­вишь? Да и нужно ли это будет кому? ..

— Это звучит: «подумать над смыслом жизни...» — насмешливо сказал Николай. — Ну и в чем он, этот... смысл? Великие философы всего мира с древности до сих пор ломают свои мудрые головы над этим вопросом. Мо­жет, тебе удалось?

— Пока нет, — не обращая внимания на его ирониче­ский тон, ответил Сергей. — Видишь ли, я не ставлю перед собой философских проблем мироздания... И не со­бираюсь мир удивлять. Мне бы впору разобраться в себе самом. Какого черта я живу на белом свете?

 — Ну-ну, разбирайся...— другим тоном сказал Ни­колай. — Ковыряйся в себе, анализируй, пока не надоест, а у меня для этого нет времени. Восемь часов мы спим, восемь —работаем, да что там восемь! И после работы еще три-четыре часа или думаешь о ней, или по инерции что-то делаешь, связанное с работой. А на все осталь­ное, так сказать, разное — остается часа четыре. Вот и рассчитывай, друг, в чем смысл жизни? Для лентяя — во сне, удовольствиях, жратве, для творческого челове­ка — в работе, а для матерого обывателя — в так назы­ваемом разном: пустяках, мелочах; его принцип: день и ночь — сутки прочь.

— Здорово ты все объяснил, — сказал Сергей, — хотя к вульгарно.

— Прости старик, я ведь не философ!

— Вот ты спросил, когда у Лены день рождения, а я и не знаю, — помолчав, сказал Сергей. — Видно, плохо нас воспитывали родители. Мои, например, никогда не празднуют дни рождения.

— Мои тоже. 

— Я еще был в больнице, когда она уехала в коман­дировку. .. ,

— Лена в городе, — спокойно сказал Николай, поку­сывая стебель щавеля.

— В городе? — приподнялся на локтях Сергей и удивленно уставился на приятеля.— Я позавчера зво­нил в их контору... Сказали, неизвестно, когда при­едет.

— Значит, приехала...

Сергей вскочил на ноги, подошел к Дружку, почесал ему за ухом. Потом снова плюхнулся рядом с Николаем. Лицо у Сергея расстроенное, в потемневших глазах рас­терянность.

— Странно... — пробормотал он. — Почему же она...

— Не примчалась прямо с поезда к тебе? — взглянул на него Николай.

— Вот что,— сказал Сергей. — Поедем в город. И по­чему ты мне сразу ничего не сказал?

— Плакала бы тогда моя рыбалка... Сергей зачем-то посмотрел на небо и сказал:

— Чего же мы сидим?

Николай даже не пошевелился. Морщась, жевал кис­лый стебель щавеля и смотрел в сторону. Светлая прядь опять свесилась на глаза, но он не отводил ее. И вид у Николая был сосредоточенный, будто в этом хрупком стебле и заключался смысл жизни.

— Видал я твою большеглазую Лену... с одним пред­ставительным мужчиной, — сказал Николай. — И почти уверен, что он не из нашего города.

— Это ее брат, — сказал Сергей и поднялся.— Он летчик и приехал в гости. Очень симпатичный парень... Правда, я с ним незнаком, но ведь это дело поправи­мое. ..

Николай тоже поднялся, отряхнул с брюк сучки и иголки.

— Что-то непохож он на брата... да и на летчика тоже...— пробормотал он.

Но Сергей уже не слушал. Пружинисто шагая, он на­правился к дому. Вот нагнулся, поднял палку и, размах­нувшись, изо всей силы треснул по сосновому стволу. Су­хая палка разлетелась на мелкие куски. Дружок, зали­ваясь лаем, прыгал рядом. Он уже сообразил, что куда-то поедут, и заранее радовался.

14

Они втроем сидят за низким полирован­ным столиком в мягко освещенной торшером комнате. Негромко играет портативный магнитофон. Сергей таких еще не видел: узкая черная коробочка в кожаном чехле. Такой магнитофон можно в карман запихнуть. Заряжа­ется он красивыми плоскими кассетами. Звук чистый, приятный. И голос у певца, поющего по-английски, муже­ственный, спокойный. Лена мимоходом обронила, что по­ет Фрэнк Синатра, знаменитый американский певец. Зна­менитый, а Сергей — вот серость! — никогда про него не слышал.,.

Когда нагнулся, разглядывая магнитофон, Владислав сообщил ему, что это последняя модель, «Филипс», он купил в Сан-Франциско, где был в командировке два месяца. Сказал он это таким тоном, будто съездить в Америку сущий пустяк. То же самое, что в Москву или Ленинград.

Владиславу тридцать пять лет. Он ученый, кандидат физико-математических наук. В будущем году защищает докторскую диссертацию. Живет в Новосибирске, в Ака­демгородке. У него интеллигентное лицо, короткая стрижка. Худощавый, подтянутый, в великолепно сши­том костюме.

Когда Сергей, возбужденный, пыльный с дороги, пе­реступил порог, он сразу все понял…

— Как хорошо, что ты приехал! — несколько смущен­но сказала Лена. — Мы с Владиславом завтра утром со­бирались к тебе. Верно ведь, Владислав?

— Даже залили горючую смесь в мотоцикл, — под­твердил Владислав.