Услышать тебя...

Возвращаясь с Киршина озера на Большой Иван, Сергей свернул на лесную тропу и вышел к берегу. Кря­жистые сосны богатырями выстроились на крутом побе­режье. То ли от обилия влаги, то ли отчего другого, только деревья поражали своей мощью и уродливостью. Некоторые сосны были о двух и трех головах, у иных ствол изогнулся петлей и рос куда-то в сторону, у треть­их боковые сучья были толще и длиннее, чем вершина. Под ногами трещали серые шишки, зарывшиеся в вале­риану и ощетинившийся пиками иван-чай. Над спокой­ными водами в прохладной глубокой синеве неба двига­лись пышные облака. Водная гладь была неравномер­ной: у самого берега — густой, кофейного цвета, чуть дальше — зеленоватой с синим отливом, посередине — светло-серебристой, а дальше, к горизонту, такой же си­ней, как небо.

Сергей уселся в траву и, достав из кармана ежене­дельник, внимательно прочел очерк. Немного сократили начало, а в остальном все в порядке, никакой правки, Понравился Сергею и рисунок, врезанный в текст: не­спокойная вода, лесистые берега и одинокая лодка у острова с фигуркой человека в плаще.

Откуда-то прилетела стайка скворцов и, опустившись неподалеку, загалдела. Рядом с серебристо-черными, полными достоинства взрослыми скворцами суетились малыши, светло-серые с желтыми клювами. Они то взле­тали, то снова неумело садились в траву. Взрослые скворцы учили летать своих птенцов.

Из-за острова тихо выплыла черная с белой заплатой на боку лодка. Один человек сидел на веслах, второй, .перегнувшись через борт, что-то делал. На мгновение в его руках возник длинный радужный блеск и пропал. Перемет! Запрещенная снасть. В Большом Иване води­лись судаки и угри, и ловля на перемет была строго за­прещена. А судя по тому, как медленно двигалась лодка, посылая Сергею, будто азбукой Морзе, длинные и ко­роткие радужные вспышки соприкасающейся с водой жилки, перемет был с полкилометра, не меньше. Сергей засек на глаз угол между лодкой и островом, чтобы по­том «кошкой» подцепить снасть, и встал. До дома ходь­бы полчаса. Добраться на лодке до острова столько же, не меньше. Браконьеры, конечно, услышав шум мотора, пристанут к берегу, спрячут лодку в камышах, и ищи-свищи их.

Дружок, вывалив из красной пасти язык, тяжело ды­шал рядом. Он тоже смотрел на лодку, которая медлено удалялась от острова. Оба браконьера были обна­жены до пояса. У одного на голове коричневый берет, у другого велосипедная шапочка с розовым целлулоид­ным козырьком. Когда человек поворачивал голову, зор­ко обозревая окрестности, со сверкающего козырька сры вались солнечные зайчики.

 Сергей быстро зашагал к дому. Как бы то ни было, а он попытается накрыть их.

Однако, когда на разогнавшейся «Казанке» подлетел к острову, на озере никого не было. Не видно и черной остроносой лодки с белой заплатой на борту. Спустив : метров на десять «кошку», Сергей привязал веревку к сиденью и сел на весла. Когда мотор выключен, легче почувствовать зацеп. Спиной и затылком он ощущал, что за ним пристально наблюдают, и, когда он резко повер­нул голову, будто почувствовав чей-то взгляд, с берега зловеще что-то сверкнуло в глаза. Он даже пригнулся, ожидая выстрела. Но было тихо. Наверное, померещи­лось... Журчала вода вдоль бортов, погромыхивали в уключинах железные весла. Перемет он подцепил. Вы­свободив от спутавшейся жилки «кошку», стал выбирать в лодку. Блестели белые и коричневые крючки. Гора мок­рой сверкающей жилки с живой насадкой и извиваю­щимися выползками все росла. Сергей не ошибся: пере­мет не меньше чем полкилометра длиной, а крючков на нем несколько сотен.

Возвращаясь назад, он увидел над озером ястреба. Распластав мощные, позолоченные солнцем крылья, он величественно совершал очередной круг почета. Навер­ное, ястреб сверху видел притаившихся в кустах бра­коньеров, но что ему за дело до человеческой суеты?..

Вечером пришла Лиза и поставила на стол под сос­нами алюминиевый бидон. Сергей — он увлечено рабо­тал над рукописью — удивленно взглянул на нее. Не­сколько раз они встречались на берегу, здоровались, но сюда она пришла впервые. В коротком сарафане, тем­ные с блеском волосы уложены в тяжелый узел на за­тылке. Лицо и шея загорелые, а ложбинка меж грудей молочно-белая. Полные смуглые ноги с круглыми колен­ками в царапинах. Лиза пришла босиком.

— Здравствуй, инспектор! — певуче произнесла она. — Вот парного молочка принесла. Ты ведь гордый, сам не зайдешь... — Сощурившись от солнца и немного наклонив набок голову, открыто и смело посмотрела в глаза. На сочных губах улыбка. Весь ее вид как бы го­ворил: «А ну, инспектор, погляди на меня... Хороша? Скажи, хороша?»

И Сергей, опустив глаза, сказал:

— С сеткой больше не балуешься?

Сказал и чертыхнулся про себя: «Ну, что я несу?!» Лиза повела круглым плечом, лебединым движением вскинула руки и поправила волосы. Чуть ниже правой подмышки овальное родимое пятно.

— Пока ты пил-гулял, инспектор, — сказала Лиза,— городские рыбачки пудами тягали на переметы судака и угря.