Услышать тебя...

Когда Валя ушла, Лиля долго стояла перед зерка­лом, внимательно рассматривая себя. Женщина в самом расцвете. Двадцать пять лет. Шесть лет она замужем. Последний год Лиле казалось, что она уже не любит мужа, а почему же сегодня, когда Валя намекнула, что он изменяет, так мучительно заныло сердце? Сможет ли она с ним безболезненно расстаться? Этого Лиля не знала. И потом, сын... Её родители в нем души не чают, если что — воспитают. Папа об этом часто говорит. Правда, Сергей тоже очень любит Юрку, но и он пере­живет.

Почему же все-таки так сжимается сердце? Лиля попробовала представить Сергея с другой женщиной, как он ее обнимает, ласкает... и до боли закусила губу. По­пыталась себя урезонить, в конце концов она сама не святая, но от этой мысли легче не стало. Странно устро­ен человек! Сам себе всё прощает, а другому — ничего. Нет, Лиля никогда не простит Сергею измены.

Где он сейчас? Она даже не поинтересовалась, в ка­кой район он уехал. Сергей нравился женщинам, и Лиля это прекрасно знала, но она-то слишком высокого мне­ния о себе, чтобы ревновать мужа всерьёз. Кто же эта женщина? После Валиных слов Лиля и виду не подала, что её они больно ударили по самолюбию. А сейчас пе­ред собой не было смысла притворяться. Да, это её за­дело. Даже не задело, а стукнуло по голове, будто обу­хом. Теперь начали всплывать десятки маленьких подробностей, которые могли бы и раньше насторожить ее. Прежде равнодушный к одежде, Сергей стал оде­ваться тщательно, со вкусом. Стал терпимее с ней, мень­ше спорил. Если раньше в основном читал прозу, то те­перь увлекся древней поэзией Вергилия, Гомера. Полю­бил Данте, Гёте, Лорку. Бывало, лёжа рядом с ней в постели, рассказывал о своих делах, советовался, а те­перь сразу же отворачивался и засыпал. Вернее, делал вид, что засыпает, потому что всю ночь ворочался, взды­хал, а утром вставал невыспавшийся, с красными веками. Да, Сергей стал другим. Но до сегодняшнего дня Лиля не придавала всем этим мелочам никакого значе­ния. Идут годы, и люди меняются.

Она нашла в оставленной Валей пачке сигарету и, неумело помяв ее в пальцах — она видела, что все так делают, — пошла в кухню и прикурила от газовой плиты. Закашлявшись, все же выкурила сигарету до конца. Ко­гда подносила ее ко рту, заметила, что пальцы дрожат. «Ну, Серёжа, — глядя на раскачивающийся уличный фо­нарь за окном, шептала она, — теперь держись, мой до­рогой! Я тебе так отомщу...» Как она ему отомстит, Лиля пока не знала, но знала точно, что жестоко ото­мстит. Она не из тех, кто прощает нанесенные ей когда-либо обиды.

Она бродила по комнате, не находя места. Чашки и рюмки были не убраны со стола. Взгляд её натолкнулся на телефон. Он светился на тахте, как красный фонарик. Лиля схватила трубку и набрала номер междугородной.

— Девушка, пожалуйста, Москву, — сказала она и по памяти назвала номер телефона.

Москву дали через полчаса. Лиля уже убрала со сто­ла и вымыла посуду. Поглядывая на телефон, листала журнал, но сосредоточиться ни на чем не могла. Когда раздался резкий продолжительный звонок, заставивший её выронить журнал из рук, вскочила с тахты и сняла трубку. Лицо ее было сосредоточенным и злым. Тёмно-карие глаза влажно блестели. Они неестественно расши­рились, сделав ее некрасивой.

— Ау! Семен Борисович? — нежным голосом пропела Лиля в трубку. — Добрый вечер, вы, конечно, даже не догадываетесь, кто вам звонит. Узнали? Вот не ожида­ла! Давно не виделись? Сами понимаете, я теперь далеко от Москвы. Конечно, работаю! Да так, как говорится, тяну лямку. Мне бы тоже хотелось, но, увы, это пока невозможно. Что? И по делу и не по делу. Помните, Семен Борисович, мы с вами толковали насчет Москвы? Помните? У вас прекрасная память. Я понимаю, вы ад­вокат. Так вот, я твердо решила переехать в Москву. Ну, разумеется, не так уж сразу. Да, одна. Что я имею? Пока однокомнатную квартиру со всеми удобствами. Возможно, к осени будет двухкомнатная. Сына я, разумеется, пропишу. Я понимаю, что двухкомнатную легче поменять. Очень вас попрошу, Семен Борисович, узнать, есть ли такая возможность. Я слышала, в наш город охотно едут старики-пенсионеры. Тут воздух и все та­кое... Одна моя знакомая поменялась. Уже переехала. Что вы будете иметь? Вы все такой же. Я тоже серь­езно. Телефон? Лучше я вам буду звонить. Мне сюда пока звонить нельзя. Понимаете? Вот и прекрасно! До свидания!

Лиля повесила трубку и впервые, после того как Валя ушла, улыбнулась. Случайно глянув в зеркало, она по­думала, что Сергею ее улыбка очень бы не понравилась.

3