Услышать тебя...

— Бабы, они ко всему привычные. Вспомни войну! Выдюжили. И без мужиков всё сами делали. Да и после войны. А сколько осталось вдов-вековух? Живут и не жалуются, будто так и надо.

— Вон какая ты!

— Какая?

— Мудрая.

Лиза рассмеялась.

— Что ты, Серёженька! Была бы мудрая, не кукова­ла бы одна-одинешенька на хуторе с дочкой. Не бывает мудрых баб, всё больше глупые. Недаром же говорят: волос у бабы длинный, а ум короткий.

Сергей всё ещё держал вёсла на весу. Казалось, опусти их в воду — всё озеро треснет и со звоном разобьётся, как гигантское зеркало.

— Мне вот казалось, что после того, что произошло... Ну, с женой развелся, а та, которую полюбил, уехала с другим, так я думал, что вовек больше ни на одну не посмотрю.

— Я это сразу почувствовала. Хотела пожалеть тебя, да ты мужик сильный, сам со своей бедой спра­вился.

— Древние греки говорили: всякая женщина — зло, но дважды бывает хорошей — или на ложе любви, или на смертном одре, — мрачновато заметил Сергей.

— Дураки твои древние греки, — добродушно отве­тила Лиза. — Опять тебя какая-нибудь обидела?

— А может, я её чем обидел? — задумчиво сказал Сергей.

— Кто же она такая, что гвоздём засела в твоем сердце? Тревожит тебя, мучает, а, поди, и сама об этом не догадывается?

— Может, ты, — сказал он и с вызовом посмотрел ей в глаза.

— Не хитри — не умеешь, — серьёзно сказала она. — Другая у тебя в сердце, а не хочешь признаться, потому что веру в себя потерял. 

— Возможно, ты и права, — сказал Сергей и с си­лой, будто в живую упругую плоть, вонзил две железные лопасти в глянцевую воду. — Я ведь говорю, ты мудрая!

— Что же не привез сюда ту девушку, что летом при­езжала к тебе? — после долгой паузы спросила Лиза.

— Ко мне? — удивился Сергей.

— Тоненькая, как берёзка. И красивая. На такой тебе надо жениться, Серёжа.

— Мать говорит, надо жениться. И ты тоже. Не­ужели люди женятся лишь потому, что надо?

— Не знаю, — вздохнула Лиза.

— И я не знаю, — сказал Сергей, а потом, помолчав, с интересом посмотрел на Лизу. — Ты будто цыганка, по лицу умеешь угадывать, что у человека на душе.

 — Умею, — просто сказала она. — А потом, на твоём лице всё написано. Любишь ты её, да, говорю, боишься сам себя. Не веришь, что можешь полюбить. И не веришь женщинам. В любовь женщины не веришь, а это беда. Ведь это несчастье, не верить-то! Это себя обкрадывать, Серёжа.

— Я верил, — сказал он.

— А теперь не веришь? Умный стал. А кто знает, что это любовь? Налетит, вспыхнет, закружит, а потом и погаснет. Значит, такая скоротечная любовь, как след звезды на небе. А всё ж не обман. Кто виноват, что она сгорела дотла, один пепел остался? Никогда не вини других, может статься, сам и виноват, что любовь-то про­шла. У нее раньше, чем у тебя. Бывает ведь и наобо­рот? 

— Это ты про кого? — спросил он.

— Любит она тебя, Серёжа, — убеждённо сказала Лиза. — И не будь дураком, не отказывайся от своего счастья!

— Плохая ты цыганка, — усмехнулся он. — Любит — не любит! Сбежала она от меня! Аж на край света. В Ка­захстан, на целину. И ни одного письма! Какая же это любовь?

— А я говорю, это и есть любовь, — сказала Лиза.

«А что, если и впрямь махнуть на целину? — подумал Сергей. — Взять за руку и увести с собой. Только пой­дет ли она ещё? Эта девчонка с характером, да с каким!»

Не затем она сбежала, чтобы он, Сергей, её разыски­вал. Но что её заставило поступить так, он не мог по­нять. Хотя уже второй месяц ломал над этим голову.

Здесь институт, интересная работа. Всё бросить и умо­тать к чёрту на кулички! И за какие-то три-четыре дня! Как раз накануне его возвращения в редакцию. И хотя бы одно письмо. Хорошо, пусть не ему — Вале Молчано­вой. Ведь она у неё работала в отделе.

О том, что Наташа на целине, Сергей узнал от Дадонова, который подписывал ей характеристику. Сергей побежал в горком комсомола, но там сообщили, что пу­тёвка выдана в Целиноградскую область, а куда именно направили Наташу, они не знают. В Казахстане десятки тысяч комсомольцев со всей страны. Поезжай, ищи её в Целиноградской области, которая по своей площади больше такой страны, как Франция.

— Вернётся она, Серёжа, — участливо сказала Лиза, которая и впрямь, как цыганка, читала его мысли. — Для настоящей любви разлука не помеха, а если это блажь — значит, только к лучшему.

— Жди, и я вернусь, — с горечью сказал он. — А если я не хочу больше ждать?

— Оттого и все наши несчастья, — ответила она. — Никто ждать не хочет и не умеет. Раз хватаешь горя­чий блин со сковороды — не жалуйся, что руку обжёг.

9

Дом, в котором теперь жил Сергей с сы­ном, стоял в центре города, и из окон была видна большая асфальтированная площадь, зелёное трехэтажное здание сельхозинститута. За площадью виднелась Дятлинка, бетонный мост и городской парк за рекой.

Двухкомнатную квартиру Сергей получил этой зимой. Его давний недруг Логвин несколько лет назад был на­правлен обкомом партии в район председателем колхоза и больше, естественно, не мог вредить. Сын обосновался в маленькой комнате, а Сергей в большой. Юра за по­следний год сильно вытянулся.