Услышать тебя...

— Я бы и рад, Серега, влюбиться, да вот не полу­чается,— вздохнул Николай. — А что, если мне природа вообще не отпустила этого счастья, которое зовут лю­бовью?

— Не забывай слова Блока: «Только влюблённый имеет право на звание человека».

— Мне больше по душе высказывания на этот счет философов, а не поэтов, — блеснул своими познаниями и Николай. Он с детства выписывал в специальную те­традку понравившиеся ему мысли, изречения. — Вот что утверждает Шопенгауэр: «Только отуманенный половым влечением рассудок мужчины мог назвать прекрасным низкорослый, узкоплечий, широкобедрый пол». А вот что говорит Ницше: «Все в женщине загадка, и все в жен­щине имеет одну разгадку: эта разгадка зовется беременностью. Мужчина для женщины — только средство, цель — всегда дитя».

— Ты еще вдобавок и женоненавистник? — рассмеял­ся Сергей.

— Это не я, а они, — скромно заметил Николай. — Кстати, как Лиза с Большого Ивана? Все одна?

— К ней муж вернулся, — сказал Сергей. — Вылечил­ся от алкоголизма, приехал в деревню и теперь в совхо­зе бригадиром работает.

— И тут не повезло, — усмехнулся Николай и, взяв с сиденья «Огонёк», раскрыл. — Помнишь, в газетах пи­сали, что после взрыва американцами водородной бомбы над Тихим океаном радиоактивный пепел просыпался на японскую шхуну с рыбаками? Так вот в этом году ещё один рыбак умер в госпитале.

— Я оптимист и верю в мир на земле, — сказал Сер­гей. 

— Вон тут что пишут, — ткнул Николай пальцем в журнал. — Какой-то китайский политик утверждает, что мировые войны необходимы человечеству. Они обнов­ляют народы, пробуждают их деятельность и двигают вперед прогресс. Пишет, что раз в двадцать пять — тридцать лет война людям нужна, как свежая струя в застойном болоте.

— Это не политик, а людоед, — заметил Сергей и, помолчав, спросил:

— Что там ещё пишут?

— Пишут, что в Москве открылся съезд писателей Российской Федерации, на который тебя почему-то не пригласили. Двое наших ученых-физиков удостоены Нобелевской премии. У берегов Франции затонул тан­кер. Разлившаяся в море нефть грозит гибелью миллио­нам живых существ, как пернатых, так и водных. И ещё одно, специально для тебя: ученые всего мира требуют прекратить убой китов. Их количество в миро­вом океане катастрофически уменьшается.

— Это приятная новость, — заметил Сергей.

— Ты знаешь, мне тоже стало жалко бедных ки­тов, — сказал Николай.

Сергей вдруг резко затормозил, даже машину немно­го в сторону занесло.

— Ты что, заснул? — возмутился Николай. — Я чуть было в окно не вылетел.

— Ёж перебегал дорогу, — невозмутимо заметил Сергей. — Не мог же я его переехать!

— В следующий раз, пожалуйста, предупреди меня, — попросил Николай. — Я не хочу из-за какой-нибудь лягушки стать инвалидом.

— Ну вот, а ещё хочешь за китов вступиться, — за­смеялся Сергей.

11

В вагоне стало душно, и Сергей вышел в тамбур. Здесь никого не было. Погромыхивала сцепка, толкали друг в дружку чугунные буфера, в приоткры­тую дверь со свистом задувал ветер. И где-то на крыше вагона будто кто-то в барабан стучит.

Под эти звуки он задумался. Валя Молчанова перед этой командировкой как бы между прочим сообщила, что ей звонила Лиля. Теперь она не Земельская, а Олени­на. Красивая фамилия. Не то что Волкова. С мужем и родителями собирается совершить путешествие на теп­лоходе по Волге. Он, Сергей, трясется здесь, в там­буре пассажирского поезда, а прыткий Юра Оленин вме­сте с Земельскими плывёт по Волге матушке-реке и за бутылкой хорошего вина ведёт задушевные разговоры с богатеем тестем. И они прекрасно понимают друг друга.

Часто он теперь ездит в командировки. Как и раньше, когда был фоторепортером. Впрочем, он не жалуется: новые города, сёла, новые лица. Это интересно. А может быть, он кого-нибудь ищет? Или убегает от самого себя?

Станция Сердце. Милая, знакомая станция! Сколько раз он проезжал мимо, а вот так и не удосужился сойти на ней. И в тот раз, когда впервые встретился с Лилей, он возвращался из командировки по этой железнодо­рожной ветке. И проезжал мимо станции Сердце.

Поезд дёрнулся и стал тормозить, Сергея прижало к стене. Проплыла жёлтая казарма, толстые берёзы, мешки на перроне. Проводница распахнула дверь и под­няла железный лист, Сергей посторонился, пропуская в вагон двух девушек с плетёными корзинами, обвязанны­ми белыми платками. Одна из девушек, увидев его, вски­нула чёрные брови, губы её полураскрылись, будто она хотела что-то сказать, но так ничего и не сказала. Де­вушки скрылись в вагоне, а в тамбуре остался свежий аромат малины и черники. Сергей, ещё не отошедший от своих воспоминаний, обалдело смотрел им вслед.