Услышать тебя...

Они помолчали. Сергей зачем-то переставил телефон­ный аппарат с одного места на другое. Погладил трубку и, глядя в окно, задумчиво произнес:

— Если бы только одна работа занимала все мысли человека.

— Такой человек достоин жалости, — сказал Алек­сандр Арсентьевич.— Это значит, что он обокрал себя.

 — Мне кажется, я тоже себя в чем-то обокрал.

— А может быть, тебя обокрали?

— Умная, тонкая женщина может пробудить и раз­вить в мужчине все хорошее, что природа заложила в нём. — задумчиво продолжал Сергей. — А дурная — убить, растоптать.

— Странные мысли тебе приходят в голову, — уди­вился Козодоев.

— Это мой друг сказал.

— Мысль верная, — заметил Александр Арсентьевич.

— Мне кажется, я именно такую женщину встре­тил, — сказал Сергей.

— Какую?

— Которая пробуждает хорошее, что скрыто в нас.

— Дай бог, чтобы это было так, — сказал Козодоев.

— А что, такое бывает редко?— взглянул на него Сергей.

По лицу Александра Арсентьевича скользнула тень. Он отвел рукой с глаз прядь жёстких волос, скомкал папиросу и затолкал в пепельницу,

— Мне в этом отношении не повезло, — сказал он. Сергей сообразил, что не надо было этого говорить: ведь знал, что у Козодоева с женой неблагополучно. Чтобы перевести разговор на другое, предложил подбро­сить Александра Арсентьевича до дома.

— Мне еще надо передовицу написать, — сказал он.

— Дома и напишете!

Козодоев поднялся со скрипнувшего дивана. На лице невесёлая улыбка.

— Ты давай поезжай,— сказал он. —Я еще пора­ботаю.

5

Сергей не спал всю ночь, хотя обычно в вагоне засыпал быстро. Такова уж у него профессия, что под стук колес приходилось засыпать чаще, чем дома в постели. Но сегодня сон не шел к нему. Напрасно Сер­гей крепко сжимал веки, считал до ста — ничто не помо­гало. Воображение рисовало картины встречи. Пред­ставлял, как выйдет из вагона и увидит ее, как они сядут в такси и помчатся к ней на квартиру. Поднимутся в тес­ном лифте на пятый этаж. Лиля тихо, чтобы не разбудить хозяйку, откроет дверь, и... первый московский день превратится в одну сплошную длинную ночь! Сергей резко перевернулся на живот, обхватил руками подушку и уткнулся в нее лицом. Вагон пошатывало из стороны в сторону, мерно стучали внизу колеса, дре­безжал металлический прут, на котором крепилась бе­лая занавеска. Особенно раздражало монотонное побря­кивание двух пустых пивных бутылок, стоявших на сто­лике.

Сергей приподнял занавеску и посмотрел в окно: не­отчетливые бело-голубые сугробы, пляшущие на фоне леса заиндевелые провода, мелькающие заснеженные кусты и деревья, и ни одного огонька.

Лиля, наверное, еще спит на своей широкой мягкой тахте. У изголовья тикает будильник. А вдруг она его позабыла завести? Через час ей нужно вставать. Не любит она рано подниматься. Лицо будет недовольное, заспанное. «Черт бы побрал этого мужа,» — подумает она, причесываясь перед зеркалом. Нет, не скажет. Она ведь волнуется, ждет. Не только ему хорошо с ней, ей ведь тоже. Это Сергей чувствует. Всегда чувствуешь, ко­гда женщине хорошо с тобой.

Даже не верится, что когда-нибудь они будут жить вместе и не надо будет бегать на переговорную и бес­престанно звонить, волноваться, ревновать... Сергей может в месяц лишь один, от силы два раза приехать в Москву. Лиля — только во время сессий и каникул. Остальные дни — сплошная разлука, ожидание встречи. Сколько раз на дню он задумывался, представляя, что именно в это мгновение делает Лиля. Кажется, он может предугадать каждый ее шаг. Слишком уж много думает о ней. И днем и ночью.

Он уснул перед самой Москвой и проснулся, когда проводница стала трясти за плечо. Поезд приближался к столице. В морозной туманной дымке переливались яркие огоньки, мелькали пригородные станции, на кото­рых скорый не останавливался. Заиграло радио: «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, просы­пается с рассветом вся советская земля...»

Сергей быстро оделся, сдал проводнице постельное белье, свернул подзатасканный полосатый матрас и ки­нулся в туалет почистить зубы и умыться. Буквально за минуту до остановки поезда он выскочил оттуда и, на­тыкаясь на узлы и чемоданы приготовившихся к выходу пассажиров, протиснулся в свое купе.

Вышел он из вагона последним. Лили на перроне не было. Сергей кинулся вперед, надеясь увидеть ее в толпе встречающих у вокзала, но Лили и там не было. Перед отъездом он ей звонил и назвал номер вагона. Она ска­зала, что встретит его. Правда, ему почудился в голосе жены холодок, но он решил, что это все его досужие домыслы и злые шутки междугородной станции, кото­рая иногда искажает голоса до неузнаваемости. Но факт остается фактом: Лили нет. С легким фибровым чемоданчиком он направился к стоянке такси, где уже вытя­нулась длинная очередь. Сергей встал в самый конец, но тут таксист, высунувшийся из кабины, громко назвал знакомый район, и Сергей сел рядом с ним. Позади раз­местилась пожилая женщина с двумя большими чемо­данами и продуктовой сумкой.

— Теперь полный комплект, — с удовлетворением сказал молодой шофер в форменной фуражке.

«Я бы этого не сказал...» — мрачно подумал Сергей.