Усмешка тьмы

– Говоришь, увидел этот приемчик в фильме? Фильм был про мистификаторов, надо полагать? Что ж, высший балл тебе за способность схватывать на лету, но не за то, что ты схватил. Из-за тебя, Марк, чушь о том, что кино может превращать людей в преступников, не кажется такой уж чушью. Может, скажешь мне, что это все должно было означать?

Натали входит в комнату в самом разгаре моей пламенной речи.

– Что он сделал?

– Я просто помог ему прочитать заметки! – оправдывается Марк дрожащим голосом. Его глаза округляются, к ним уже подступают слезы. – Так всегда делают в детективных фильмах! По бороздкам от карандаша читают тайные послания!

Не самый надежный способ шифровки, думаю я, но вслух критиковать искусство кино не берусь. Когда наши с ним взгляды встречаются, я спрашиваю:

– Приятель, так ты не писал этого? Точно?

– Клянусь, не писал! Просто хотел, чтобы оно читалось лучше! Я увидел эти пометки, когда читал! Хотелось узнать больше про Табби!

– Не знал, что ты понимаешь по-французски, – поддеваю его я.

– Зато компьютер понимает!

А ведь резонно. Я побежден. Не говоря уже о том, что немного пристыжен.

– Прости, Марк. Спасибо за заботу, друг. Прости, что нагрубил. Наверное, это все из-за смены часовых поясов.

– Правда? – улыбка снова расцветает на его лице.

– Да, и теперь мы оба хотим, чтобы ты пошел спать, – подводит черту Натали.

– Я рад, что ты дома, Саймон, – говорит Марк и направляется в ванную. Я втайне надеюсь, что Натали согласится или что-то добавит от себя к его словам, но она лишь молча берет книгу у меня из рук.

– Как ты мог подумать, что он это написал? – спрашивает она, изучив поля взглядом.

– Ну, он мог бы скопировать откуда-нибудь. Теперь-то я знаю, что это не он.

А что еще я знаю? А черт его знает. Пакет с книгой был поврежден, когда Джо принес его мне, – еще там, в Эгхеме. Мог ли Джо почеркать в ней? Или автограф на плакате – подделка? Понятия не имею, где искать внятное объяснение – все слишком бессмысленно, и с самого начала моего исследования ситуация становится все чудесатее и чудесатее.

В изнеможении я опускаюсь в рабочее кресло.

– Не говори, что собираешься сидеть за компьютером, – вздымает очи горе Натали.

– Я должен черкнуть пару строчек Кирку. Есть кое-какие недоразумения с банком.

– Ну, черкай. Поговорим, когда Марк заснет.

Я убеждаю себя, что звучит это не слишком зловеще. В ящике меня дожидаются десятки писем: сообщения о том, что письма, которые я никогда не отправлял, не дошли до адресатов, реклама виагры и других лекарств, просьбы о помощи нигерийцам и ветеранам войны в Персидском заливе, кратко сводящиеся к «просто сообщите все детали вашего банковского счета, и мы сами организуем пожертвование». Я удаляю все это, прежде чем сообщить Кирку, что я собрал много материала о Табби и что банк несанкционированно урезал мой доход. Быть может, они приняли меня за нашего общего друга Тикелла,добавляю я, хотя на шутку это все не похоже.

Нужно написать в техподдержку банка. Я захожу на банковский сайт и любуюсь на свой заминусованный счет. Неужто Тэсс из банка не могла сразу сказать мне, что они не смогут восстановить мой кредит, пока я не напишу им? Это ведь ее работа – прояснять ситуацию. Когда я заканчиваю набирать очередное письмо, Марк заглядывает ко мне и желает спокойной ночи. Вместо того чтобы проверить, как обстоят дела с Двусмешником, я выключаю компьютер.

– Мы можем поговорить сейчас? – спрашиваю я у Натали. – Что-то мне неуютно.

Признание облегчает душу – но не делает ситуацию проще. Натали дарит мне тяжелый взгляд, который чуточку смягчается впоследствии – или так только кажется?

– Что ты хочешь сказать, Саймон?

– Я не знал о Вилли Харт, правда.

– Что не знал?

– Она такой же мужчина, как я балерина. Но ведь с первого взгляда не поймешь!

– Может, следовало подойти поближе.

– Я же не говорю, что она не похожа на женщину. Конечно, похожа! – судя по лицу Натали, в слова эти я вкладываю чересчур много энтузиазма. – Я про ее имя. Я не знал, что укороченное «Вилли» расшифровывается как «Вильгельмина». В статье на это указаний не было, клянусь.

– Многовато на сегодня клятв, не находишь?

– Ну, не так уж, – я представляю себе эти слова в виде интертитров и продолжаю: – Я же поверил Марку? Надеюсь, и ты мне поверишь.

– Почему ты не сказал мне, пока был там?

– Хотел рассказать обо всем с глазу на глаз.

– Я предпочла бы услышать это от тебя, а не от моих родителей. Они все подали так, будто это какая-то грязная маленькая тайна, которую стыдно озвучить при мне.

– Но в этом нет никакой тайны. Они все сами нашли в Интернете.

– Откуда ты… – Натали запинается. – Ты уже говорил с ними об этом, как я понимаю?

– Было дело.

Она трясет головой, словно избавляясь от лишних слов.

– Можешь сказать как есть?

– Ну да, говорил. Они сделали все возможное, чтобы выковырять из меня признание.

– Признание в чем, Саймон?