Усмири зверя

– Избранница, пора готовится к первому состязанию, – сказала она и отняла у меня одеяло. Тут же стало холодно, и я была вынуждена встать.

Первая помогла с умыванием, подала поднос с едой. Я подозрительно посмотрела на овощи и мясо, но решила поесть. Неизвестно, что ждало нас сегодня, а лишаться сил из-за собственной подозрительности не хотелось. Их, итак, мало.

– Наденьте вот это, Избранница, – проговорила служанка, протягивая сверток.

Внутри обнаружились длинные узкие кожаные брюки и туника, подобные мы надевали с сестрой, когда хотели прокатиться верхом. Кроме одежды, Первая дала сапоги, пришедшие впору. Затем она заплела мне волосы в крепкую косу и подняла ее вверх, открывая шею.

– Ничто не должно вам мешать, Избранница, – пояснила она. – Тем более волосы.

Я поблагодарила служанку и от волнения принялась наматывать круги по комнате. Первая некоторое время за мной наблюдала, а затем посоветовала присесть.

– Успокойтесь, Избранница, и посидите хоть немного на одном месте, – покачала она головой. – Вам понадобятся силы, а кроме того после сытной трапезы нужно дать организму переварить пищу. Вы же не хотите, чтобы в самый неподходящий момент у вас разболелся живот?

– Не хотелось бы, – ответила я.

– Тогда сядьте, сделайте милость. А то у меня уже закружилась голова от ваших бегов.

Вздохнув, я уселась на кровать. Когда Первая отвернулась, вытащила из укромного места под матрасом флейту. Игра должна успокоить и придать сил. А еще, возможно, я никогда не смогу снова взять ее в руки, если удача не взглянет в мою сторону. А так не хотелось уйти к химерам без последнего прикосновения.

– Вы не против, Первая, если я сыграю, – спросила служанку.

– Играйте, – кивнула она. – Если поможет, то играйте.

Я закрыла глаза, глубоко вздохнула, поднесла флейту к губам и заиграла. Мелодия устремилась вверх легкая и одновременно давящая. Ведь в этот раз печаль затмила радость от игры. Я вместе с флейтой плакала, стонала, жаловалась миру на свою судьбу, молила Богиню о милосердии. Но знала, она не слышит, не сможет услышать мой голос через толщу земли и камней.

Мелодия оборвалась внезапно, просто потому что я больше не могла играть. Отдала всю боль и чувства, чтобы пойти на состязание опустошенной, без мыслей, глодавших тело и душу.

– Избранница, пора, – заговорила Первая.

Я открыла глаза и повернулась к ней. Щеки старухи были мокры от щек.

– Благодарю, Избранница, – она подошла ближе ко мне. – Я буду молиться за вас, отмеченная богиней. И тогда она услышит и поможет. А теперь нам пора идти. Верховный не терпит опозданий.

Я кивнула и без сопротивления пошла следом. Улицы были пустынны, только откуда-то шел гул, будто сотни голосов слились в единой песне. Первая медленно вела меня по черному городу, будто давала возможность попрощаться. Наконец, путь закончился, а гул прекратился. Служанка ввела меня в зал, где в молитвенном экстазе замерли служители Темного, и отстала. Дальше я пошла одна.

Остальные Избранницы в той же одежде, что и у меня, брели через замерших людей прямо к статуе Темного и Верховному жрецу, воздевшему руки к каменному божеству.

Едва бывшие ми достигли основания пьедестала, на котором стоял Мифил, он опустил руки и развернулся. Жадным взглядом прошелся по испуганным девушкам, останавливаясь на каждой ровно на мгновение. Но и этого мгновения было достаточно, чтобы Избранницы отшатывались, словно от удара, и бледнели.

Не повезло и мне. Казалось, Верховный жрец хотел испепелить несговорчивую ми своей чудовищной силой. Я стояла, ни жива, ни мертва, ощущая, как жар окатывал тело горячей волной. А потом затряслась, будто в лихорадке, но была не в силах отвести глаза.

– Мираи и ми! – загремел его голос, и мне, наконец, удалось вздохнуть. Ноги подкашивались, руки дрожали, лоб покрылся испариной, но, по крайней мере, я могла дышать полной грудью.

– Настал день! – завывал Мифил. – День Великого состязания! Посмотрите на них, тех, кого указало божественное Око! Повернитесь, Избранницы, слуги Темного желают видеть вас.

Меня, словно куклу, развернуло к людям. Сотни пар глаз смотрели, не мигая, будто служители бога и сами превратились в статуи.

– Из десяти девушек Темный выберет одну, самую ловкую и сильную, способную перенести возвышение. И мы поможем ему сделать правильный выбор. Все вместе!

Зал взревел. Застучал по каменному полу твердыми подошвами башмаков, захлопал ладошами. Завизжали ми, заголосили, будто припадочные. Засвистели мираи, загоготали, словно на поле боя.

– Тишина! – завопил Верховный.

Одно слово, и его подданные замолкли. Тишина стала такой неожиданной, что испугала еще больше чем шум. Я беспомощно озиралась, глядя то на Верховного, то на несчастных Избранниц, то на людей, больше похожих сейчас на стадо бессловесных животных.

– Пора начинать, – уже спокойно сказал Мифил. – И пусть каждой из Избранниц улыбнется удача.

А потом задрожал пол, завибрировали стены, и статуя Темного, сверкнув глазом, начала двигаться. Кто-то из девушек-избранниц закричал, рухнул на колени. Я же прижала ладонь ко рту, только бы не закричать.