Усобица триумвирата (СИ)

Это действительно оказалось заброшенное капище, где деревья образовывали круг. В народе верили, что рябина защищает от злых духов, и обсаживали ею священные для себя места. Мужчины быстро приготовили места для костров. Дружина Всеслава привезла с собой много мёдов, и вскрывала теперь бочонки. Когда огни стали разгораться, словно из неоткуда появились из леса люди; сохранявшие преданность вере предков, местные по-прежнему приходили сюда под покровом ночи, и вдруг обнаружили, что кто-то открыто отважился жечь костры, бражничать и воспевать Солнце! Сначала они робко выглядывали из-за деревьев, прячась и боясь ошибиться, но, ободрённые Всеславом и его людьми, постепенно отбросили страхи. Протянутые чаши со сладкими пьянящими нектарами манили не меньше.

Глеб был тут единственным ребёнком, и Киликия винила себя, что не отговорила его от присутствия, не удержала в тереме. Мальчишка на равных пытался болтать с Всеславом, считая того старшим братом, заслушивался историями хмелеющей свиты полоцкого князя. Несколько прибывших сюда из Чернигова бояр с любопытством наблюдали, и разливаемые напитки делали их с каждой минутой всё более расположенными и дружелюбными. Нейола, оставаясь отделённой от других, безучастная к пиршеству, зашептала над самым большим костром непонятные речи, язык которых Киликии был неизвестен. «Есть ли у язычников молитвы?» - задалась она вопросом, завороженно наблюдая, как кидает что-то из поясной сумы в огонь Нейола, и тот шипит, вспыхивает, загорается ярче и выше. Искры взметались к самым макушкам вязов, и чудилось, что они не потухают, а превращаются в звёзды над головами.

Она затянула странную воющую песнь своим низким, вызывающим в воздухе и по земле вибрации голосом. Полочане подхватили её, поднимая лица к небу, вздымая к нему руки. Потом положили их на плечи друг другу и образовали круг вокруг костра. Это подвижное кольцо, хоровод задвигался по направлению движения солнца, перейдя на более весёлые напевы, вскидывая одновременно то правые, то левые ноги, перебирая ими довольно умело и не сбиваясь. Пришедшие из ближних поселений девушки подхватили и взялись водить хоровод у другого костра. Лиза и Альвхильд присоединились к ним.

- А ты, княгиня? – оказался возле Киликии Всеслав. – Не хочешь сплясать?

- Нет, князь, благодарю.

- Но, может, ты уважишь меня, и прыгнешь со мною через костёр?

- У вас принято через него прыгать?

- Да. Это защищает от злых духов. Прыгнувший через костёр на Купалу не будет знать горя весь год! – Он протянул ей руку, приглашая. Лика не решалась, хотя выдвинулась вперёд на полшага. Всё было таким стремительным, заводным, искромётным! Люди пили и подпевали друг другу, смеялись и выстукивали ритм. Кто-то из людей Всеслава достал музыкальные инструменты: рожок и бубен. В звоне, топоте и задорном насвистывании рожка тело само рвалось участвовать в празднике. Киликия уже подходила к костру, взявшись за руку Всеслава, когда к ней подбежала Альвхильд, оставившая хоровод, и зашептала ей горячо на ухо:

- Княгиня! Вдвоём костёр перепрыгивают лишь те, кто хочет соединиться! – едва произнеся это, она отступила. Жена Святослава ошарашено и резко вырвала свою ладонь из ладони Всеслава и воззрилась на него. Он не мог не знать! Хотел провести её и осрамить перед народом? Все, кто пришёл сюда, знают, наверняка знают, что бы это означало!

- Я зря решила, что ты лишён недоброго умысла! – бросила ему Киликия и, отвернувшись, пошла прочь: - Глеб! Мы возвращаемся домой!

Всеслав указал глазами одному из сородичей на Альвхильд и поспешил за княгиней:

- Лика!

- Не смей обращаться ко мне! – не успев дойти до сына, остановилась она. – Как ты смел, Всеслав?

- Прости меня, княгиня… Я только хотел, чтобы ты присоединилась к нам…

- Присоединилась к тебе! – не дала она ему ввести себя в заблуждение. – Я замужем за твоим родичем! Я бы сказала тебе «побойся Бога!», но раз ты веришь во что-то другое, то уважай хотя бы родство!

- Как мне загладить свою вину?

- Прекрати вести себя подобным образом!

- Как? Свободно? Никому ничего не запрещая? Радуясь жизни и желая того же другим?

Киликия посмотрела в его глаза. Оглядела его гладкое лицо, заметив, что уже привыкла к этому и не видит в отсутствии бороды странности.

- А что, если кому-то нравятся запреты? Что, если я вижу нечто правильное в том, чтобы ограничивать себя? Если мне не нужны твои свободы?

- Не лги мне и себе, - подался он вперёд, но она опять отступила, - ты тяготишься этой жизнью, Лика. Тебе хочется гулять по ночам, смотреть на звёзды и вдыхать дурманящий запах дыма, петь и плясать, снять платок с головы и всей кожей почувствовать ночную прохладу, мягкость травы…

- Прекрати, Всеслав, - снова осадила она его. Да, он говорил правду, он озвучивал её мысли, но даже если она мечтала о подобном, любовь со Святославом была для неё важнее. Её муж и её дети – вот чем дорожила она больше свободы. – Чего бы ты не добивался, у тебя ничего не выйдет. Я верна Святославу.

Сын подошёл к ней, и они прервали разговор. Всеслав улыбнулся мальчику:

- Ну, как тебе наши праздники, княжич?