Успех

Конечно, Каспар Прекль как следует намылил ей шею. Но все дело в том, что Анни наступила ему, так сказать, на любимую мозоль, хотя он и себе в этом не признавался. Он терзался из-за того, что Анни уже не такая цветущая, как раньше, что порою она плохо выглядит, что, очевидно, недоедает, что ей не на что купить себе платье. Она не жаловалась, но, при всей своей ненаблюдательности, он видел, как она обносилась. Нет, так себя вести он больше не может. Его чувство собственного достоинства — блажь, его цикл баллад о личности и коллективе, с которым он до сих пор возится, — блажь. А через два месяца ему стукнет тридцать, и блажь уже не по возрасту. Он сделал красивый жест, отказавшись от предложения Рейндля ехать в Москву. Теперь, чтобы как-то устроиться, придется идти на поклон к тому же Рейндлю. А это черт знает как неприятно.

В таком малоприветливом настроении был Каспар Прекль, когда Бенно Лехнер пришел к нему со своими огорчениями. Он сразу увидел, что Каспар не в духе, стал что-то мямлить, попытался завязать разговор на отвлеченные темы. Но Каспар так бушевал, что уж лучше было слушать его, а самому помалкивать. Инженер всех бранил и развивал теории не столько убедительные, сколько воинственные.

Бенно совсем оробел и решил держаться подальше от теорий. Но когда он заикнулся о своих сомнениях, товарищ Прекль, злившийся больше на себя, чем на Бени, резко оборвал его: не желает он слушать о какой-то там отдельной судьбе, время отдельных конфликтов миновало, ему тоже не нужно никакой отдельной судьбы, нужно только слияние с массами. Странно прозвучали эти слова в устах такого неуживчивого, угловатого человека. Бенно Лехнер усмотрел в них лишь высокомерие, насупился, несмотря на глубочайшее восхищение Преклем, и в ответ на осторожные попытки того загладить свою вспышку, упрямо и угрюмо молчал.

Оба молчальника с облегчением вздохнули, когда пришла говорливая Анни. Более чуткая, чем Каспар, она сразу поняла, что брат чем-то озабочен, сказала, что хочет разок вместе с ним навестить отца, и они вдвоем отправились на Унтерангер. Бенно Лехнер начал рассказывать о себе уже не Преклю, а сестре. Внимательно выслушав его, Анни сразу стала на сторону кассирши Ценци: та правильно делает, когда ставит перед ним вопрос ребром. Все так шатко нынче, что для Бени будет истинным благом встать обеими ногами на твердую почву. Она многословно уговаривала его согласиться и заранее радовалась тому, что будет крестной матерью племяннику.

Попутно она рассказала ему кое-что и о себе. Она забеременела от Каспара. Но не заикнулась ему об этом — он, конечно, очень умен, но не в таких делах. Она просто пошла к врачу и избавилась от ребенка. Что говорить, она предпочла бы его родить. Но ведь родить мало, надо еще прокормить и воспитать, а как это сделать в такое гнусное время? Скверная сейчас жизнь — инфляция, и прочая гадость, и надо лезть из кожи вон, чтобы не сдохнуть с голоду. С врачом тоже оказалось не просто: тот, которого ей рекомендовали, не человек, а золото, сделал бы аборт даром такой нищей девчонке, как она, но именно поэтому подлецы-конкуренты донесли на него. А он красный, он социалист, вот его и упрятали в тюрьму. Пришлось обратиться к врачу, который пользует «большеголовых». Тот был мил и любезен, на потребовал плату в иностранной валюте. Она потому так и обмишулилась с этим пальто, что очень уж ей круто пришлось.

Бени слушал сестру. Почти ничего не говорил. Но про себя удивлялся, что Анни, совсем еще девчонка, так мужественно справляется со своими заботами. Она меж тем искоса поглядывала на брата и улыбалась. Он, видно, год уже не стригся. С ласковой насмешкой она подумала, что с таким вот намеком на бачки он очень похож на старика Лехнера.