Успехи Мыслящих (СИ)

Последнее, что отчетливо и весомо Игорь Тимофеевич обозначил на своей линии жизни, пока та еще не ускользнула от нас в туман неясного и нерешенного (так мы видим), это вздернутый нос, оттопыренная верхняя губа и поджатая нижняя, скрещенные на груди руки и гордо выдвинутая вперед правая нога. Для самого Игоря Тимофеевича, объятого вдохновением и питающего, как ему казалось, единственную в своем роде интуицию, эта наполеоновская важность произошла на краткий миг и, собственно говоря, случайно, просто по ходу житейской работы его членов и органов, мы же, за неимением более существенных и вообще каких-либо достоверных данных, рассматриваем ее как своеобразный памятник, в пустынном переулке воздвигнутый самому себе этим замечательным человеком. Разумеется, переулок переулком, а все-таки указанный памятник предназначен, главным образом, тем из потомков, кого можно, даже и при бесчисленных оговорках, назвать благодарными. Они - увидят, поймут, оценят по достоинству, в переулке же, добавим уже просто для красного словца, от Игоря Тимофеевича не осталось ни малейшей памяти, как говорится, ни слуху ни духу.

Естественно, наш герой, когда б с него спросили не простаки и праздношатающиеся, а господа дотошные, компетентные, много бы чего порассказал в доказательство, что эта его внезапная интуиция - не бред, не мимолетная выдумка, а нечто сразу отлично въевшееся в его ум и устоявшееся в сердце. Вечность, продолжил бы он свой рассказ, а можно сказать - отчет, есть некая непривычная для нас, необычная, даже невозможная с нашей точки зрения материя. Он говорит "для нас", а ведь с большей охотой сказал бы "для вас", потому как он-то... Так вот, удивительная материя, являющаяся вечностью, существует, если уместно так выразиться в данном случае, повсеместно, но вместе с тем - в особом, трудно достигаемом и практически непостижимом уголке времени и пространства, и ему она обеспечена таким образом, что уже имеются разные луга, дома и целые города, где он, Игорь Тимофеевич, в должный час примется обитать и заниматься всевозможными хорошими и полезными делами.

Игорь Тимофеевич и впрямь порой разъясняет, анализирует и обобщает, во всяком случае, слухи о некоторых его громких высказываниях носятся в воздухе. Приятно, что он все еще деликатен и не объявляет всех нас кончеными людьми, фактически ни на что не годными покойниками, а себя единственным спасшимся и приготовленным к бессмертию. Он благородно оставляет нам шанс; и не будем докапываться, насколько он в этом искренен. Не оспариваем мы и его право иметь свою точку зрения и подкреплять ее некими рассказами, выкладками и как бы известиями из весьма и весьма отдаленных сфер, однако над теми идейно сцементированными, боевыми, таранными доводами, которые он приводит иногда в подтверждение своей доктрины, не прочь посмеяться. Ведь его аргументы - это всего лишь его мысли, его внутренние, в естественном порядке отгороженные от нас соображения. Мы можем согласиться с ними или отвергнуть, мы в любом случае готовы принять их к сведению, но истина, в которую они норовят вылиться, не станет истиной для нас, пока она где-нибудь и как-нибудь - будь то в прелестном переулочке или в опьянении дачным раздольем - не откроется нам полноценно и всесторонне, не сделается нашей собственной интуицией. Смешна, конечно, не эта психическая разобщенность, смешно, как вообще порой спутываются в дурацкий клубок людские высказанные, хотя бы и с полной уверенностью, мысли и дерзко стремящиеся принять готовый вид идеи.