Успенский мост

– Да что ж ты так брыкаешься! – подала голос женщина в косынке, набирающая в шприц что-то из ампулы. – Давай-ка!

Лику перевернули, вжав в твёрдую койку, и она почувствовала укол в ягодицу. Ещё раз попыталась сбросить хватку, но не смогла. Потом ноги и руки стали слабнуть, пальцы не слушались, уши будто ватой заложило, пред глазами всё расплылось.

– Вот и славно, – услышала Лика перед тем, как сознание полностью угасло.

Лика пришла в себя и обнаружила, что лежит на высокой жёсткой кровати. Голова казалась тяжёлой, как гиря, во рту противно пересохло. Руки ни в какую не хотели сгибаться в локтях, им явно что-то мешало, при каждом движении запястья прорезала острая боль. Точно – на обеих руках бинты, концами привязанные непонятно где.

Ясно. Погорельский решил немного выждать. Наверное, из-за химически паров ей стало плохо, и он чуть отложил экзекуцию. А чтобы не сбежала, велел привязать к кровати. Хотя палата была незнакомой – точно не её комнатушка в санатории. Просторная, светлая, с высоким потолком и абрикосовыми стенами.

Лика дёргала и выворачивала руки, пока у кистей не натёрлись красные «браслеты». Устав от бесполезных попыток вырваться и саднящей боли, откинулась на подушку. Выдохнула и выдохнула пару раз. Решила осмотреться.

Палата со стенами приятного цвета. В санатории Лика такой не припоминала. Ладно, она не все помещения видела. К счастью.

Дальше. Руки. Привязаны. А на самих кистях – белые повязки. Откуда они взялись? Точно, ванны с химикалиями. Она, наверное, случайно вляпалась. Или на сосне поцарапалась. Стоп. Какой ещё сосне? По которой перелезала забор.

Вихрь последних событий завертелся так, что голова сама собой плюхнулась на мягкую подушку, а перед глазами поплыли разноцветные круги. Кстати, глаза. Лика поморгала, посмотрела в разные стороны. Веки, конечно, пощипывало, но зрение вроде бы было в порядке.

В носу и горле тоже чувствовалось лёгкое жжение, но уже не такое саднящее, как раньше. Наверное, ожог начал проходить. Ноги? Приподняв голову Лика рассмотрела повязки, обхватывающие стопы и лодыжки. И тонкий красный шрам от вытянутой «нити» на месте. Да, прогулка по разлитым химикалиям, да ещё марш-бросок через поле, и всё это босиком. Это сколько она не сможет нормально ходить, пока всё полностью заживёт?

Вернула голову на подушку, снова подышала. Что-то всё это не похоже на «Черноречье». Приятная палата, повязки. Можно сказать, забота.

И только теперь Лика увидела рядом с собой капельницу. Проследила взглядом за тонкой прозрачной трубочкой. Катетер крепился пластырем к вене правой руки. Интересно, что ей ввели? Успокоительное? Снотворное? Похоже на то.

– Пока нельзя, – донёсся из-за белой двойной двери глухой голос.

– А когда будет можно? – спросил голос мамы.

– Мама! Мама! – заголосила Лика что было мочи.

Дверь тут же открылась, и в палату вошла Пульхерия Панкратовна. Как обычно, при полном параде – макияж, идеально сидящий костюм, укладка, высокие каблуки. Правда, на туфли оказались натянуты забавные неуместные бахилы, а на плечи накинут белый халат. За Пульхерией Панкратовной семенила невысокая пухленькая женщина в медицинской униформе.

– Мама, они хотят отправить меня на процедуры! – Даже если что-то вокруг поменялось, нельзя с уверенностью утверждать, что где-то рядом не прятался Погорельский со своей свитой.

– И что? – спокойно спросила Пульхерия Панкратовна.

– Ты не понимаешь! – Связно объяснить всю опасность ситуации оказалось трудно – мысли теснились в голове, выталкивая друг друга. – Я отказалась утопить его в ванне с аммиаком и фенолом, не стала во всём этом участвовать! И теперь они из меня нити вынут!

Пульхерия Панкратовна, прикрыв рукой лицо, качала головой.

– Нити? – переспросила медсестра, переводя опасливый взгляд с мамы на дочку.

– Ма, ты не понимаешь! Отсюда нет выхода! – И тут Лику осенило. – А ты как сюда попала? За мной приехала?! Это ловушка! Тебе нужно бежать! Мы как-то смогли вырваться… Только не беги в посёлок, там какие-то монстры, они нас чуть не убили!

– Да замолчишь ты или нет?!

От резкого окрика Пульхерии Панкратовны медсестра крупно вздрогнула и опасливо отступила на пару шагов. Мама потёрла пальцами виски, потом подняла голову и натянуто улыбнулась.

– Послушай, у тебя всего лишь приступ белой горячки. Это не страшно. Прокапаешься, и всё пройдёт.

– Что?! Какая ещё горячка! Это самое настоящее чистилище! Сюда ссылают грешные души, чтобы…

– Хватит! – ещё громче, чем в первый раз, выкрикнула мама. Но потом снова взяла себя в руки. – Что бы тебе ни примерещилось, это неправда. Скоро всё пройдёт.

– Ничего мне не померещилось!

У мамы сильно покраснело лицо. Пунцовый цвет проступил даже сквозь толстый слой тонального крема. Но она не стала кричать. Напротив, совершенно спокойно попросила медсестру:

– Будьте добры, выйдите на минутку.

Медсестра коротко кивнула и через полсекунды захлопнула за собой дверь.