Успеть до захода солнца

Бодин открыла дверь, сняла с Кола шляпу и бросила ее на стол. Потом осторожно потрогала пальцами синяки на его лице.

– Несколько дней ты будешь выглядеть не очень красиво, но ему ты сломал нос.

– По-моему, да.

– Только не надо меня больше так толкать.

Тут он удивленно вскинул брови – несмотря на боль.

– Даю тебе гарантию, что, если какой-нибудь идиот еще раз направит ствол в твою сторону, я опять толкну тебя.

– Тогда в следующий раз я буду готова и толкну тебя первая. – Она легонько пихнула его и потянула назад, собираясь расстегнуть на нем рубашку. – Давай посмотрим, что там от тебя осталось.

Он схватил ее за руки.

– У меня сердце остановилось, прямо оборвалось, когда я представил, что в тебя может попасть пуля.

– Моему сердцу тоже было несладко, когда ты кинулся прямо под дуло пистолета. Проклятый Гарри Купер. Это он проснулся в тебе.

– Нет, Клинт Иствуд. По-моему, Гарри Купер – это скорее роль Чейза.

Он взял, нет, схватил в ладони ее лицо и крепко поцеловал в губы, так, что боль, похоть и удовольствие взорвались и смешались воедино.

В ней мгновенно вспыхнула страсть. Она обняла его, с трудом сдерживая свой порыв и стараясь не причинить ему боль.

– Скиннер, ты сегодня не в форме.

– Я всегда в форме. – Он прижал ее к двери и стянул с нее рубашку. – Я хочу этого. Позволь мне. – Он щелкнул застежкой ее лифчика, отбросил его, взял в ладони ее груди. – Позволь мне.

– Мне хотелось сорвать с тебя одежду после первого же твоего удара, – призналась она и тут же сняла с него рубашку. – Только потом не жалуйся, что я причинила тебе боль.

Она впилась губами в его губы, и он увлек ее на пол.

Весь жар, весь огонь, вся страсть, которые он вложил в поединок, хоть и дрался расчетливо, с холодной головой, нахлынули на него. Потребность бить, колотить по чужой плоти перегорела и превратилась в потребность обладать плотью. Плотью Бодин.

Вместе с неистовством пришло освобождение.

Он испытывал боль, когда ее руки, решительные и жадные, стащили с него одежду, впились в его мышцы. Но все это словно происходило где-то там, далеко, а здесь остался лишь пробудившийся в нем безумный голод.

Он не ждал ее, не мог ждать, а сам вторгся в нее, как только раздел достаточно для этого. И задвигался так яростно, словно от этого зависела вся его жизнь.

Она изогнулась в безмолвном крике, вцепилась в его волосы, будто только так могла удержаться от падения с утеса. Его серые глаза сделались зелеными, отражая блеск ее глаз с неимоверной интенсивностью и не позволяя ей смотреть в сторону.

В ее теле бушевал лесной пожар, сверкали молнии, выжигая все ее эмоции и оставляя опаленную землю. Она выгибалась под ним, побуждая любить ее решительнее, быстрее. Если он отдавал свои силы, то она жадно похищала их. И когда снова ударил разряд молнии, она метнулась навстречу ему, и они оба выгорели дотла.

Содрогнувшись, липкая от пота и крови из его ран, открывшихся в этом безумии, она прерывисто дышала. Его сердце бешено колотилось рядом с ее сердцем, потому что он лежал распростершись на ней всей своей тяжестью.

Она вспомнила момент, когда Клинток поднял пистолет – то ощущение, что земля уходит из-под ног, – и подумала, что сейчас было почти то же самое.

– Эй, что ты собираешься делать?

– Бодин, по-моему, есть немало причин, по которым я просто не могу пошевелиться в эту самую минуту.

– Я предупреждала тебя, чтобы ты не жаловался, если я сделаю тебе больно. Сейчас ты пойдешь и встанешь под горячий душ. А когда выйдешь, то примешь мотрин, выпьешь виски, и мы с тобой приложим лед, куда необходимо, полечим и перевяжем все, что необходимо.

– Мне и так нормально.

– Это адреналин после секса, и он скоро уйдет.

– Адреналин после секса. – Он приник губами к ее горлу. – Надо его законсервировать и сохранить.

– Ты надрал сегодня задницу тому, кому следовало, потом увенчал победу самым жарким и безумным сексом на полу. Такого я еще в своей жизни не испытывала.

– И в моей такого не было.

– Ночь у нас получилась просто невероятная. Но ты пострадал сильнее, чем тебе кажется. И будет только хуже, если мы прямо сейчас не примем меры. – Она погладила его по спине осторожно, с нежностью. – Коллен, сделай это для меня.

Она почти никогда не просила его ни о чем, тем более вот так, с таким смирением. И у него не осталось выбора.

Когда он пошевелился, у него вырвался из груди стон.

– Твои ребра пострадали больше всего. Левая сторона.

– Я знаю. – Но тут он в первый раз посмотрел на себя и увидел иссиня-черные и бордовые пятна. – Черт побери.

– Завтра все будет еще хуже, приготовься. – Она сдернула с его ноги сапог и джинсы, зацепившиеся за сапог. Встав, подала ему руку. – Поднимайся, ковбой, иди под душ.

Он схватил ее за руку и медленно, с трудом встал на ноги. Потом посмотрел на нее.

– Ты ведь понимаешь, что случится.

Ее сердце слегка вздрогнуло.

– Может быть, но я не думаю, что это должно случиться, когда ты едва стоишь на ногах.

– Пожалуй, ты права. Подождем.