Успокой моё сердце (СИ)

Но факт остается фактом – я не знаю. И не узнаю…

Чувствуя опасную возможного второго раунда, отодвигаюсь к самому краю, как можно дальше от него.

Это не остается без внимания.

- Обратно.

Приходится вернуться.

Стальной хваткой его пальцы впиваются в мой подбородок, вздергивая лицо вверх. Сквозь бесконечную темноту комнаты прорисовываются черты Каллена, нависшего надомной.

- Сейчас я сделаю тоже самое, - ставя ударение на каждом слове произносит он, - а ты будешь повторять имя. Ты будешь говорить «Розали». Ясно?

Меня встряхивают, словно тряпичную куклу.

- Да, мистер Каллен.

- Хорошо.

Он делает глубокий вдох и снова оказывается совсем рядом. Снова его руки и губы в непосредственной близости от моего тела.

- Начинай.

- Розали, - сквозь подступающие слезы, бормочу я. Новая волна боли топит меня, не давая никакого шанса вынырнуть на поверхность.

Спустя какое-то время пытка кончается. Лицо мужчины утыкается в изгиб моей шеи, руки по-прежнему сжимают мои ладони.

Он дышит часто и хрипло, его волосы щекочут мое плечо.

Во время самого «действа» моих тихих всхлипов слышно не было, но теперь, в этой чертовой тишине они выходят на первый план.

Первые пять секунд это никого не трогает, но затем мужчина все же реагирует на них.

Его правая ладонь отпускает мою и подбирается к лицу. Зажмуриваюсь, ожидая худшего, но вместо этого чувствую, как он стирает с моих щек слезы.

Глаза непроизвольно распахиваются, прерывистый вдох вырывается из груди.

- Так нужно, Изабелла, - говорит он спокойным, сдержанным голосом. Того безумства, что прежде уже нет. Это обнадеживает.

- Больно… - без всякого на то позволения произносят непослушные губы. Впервые желание пожаловаться кому-то становится настолько ощутимым.

- Физическая боль проходит, - уверяет Эдвард, проводя пальцами по второй щеке.

Тщетно стараюсь выровнять дыхание, в надежде совладать с собственными эмоциями.

В это же время мужчина ведет себя, мягко говоря, странно, когда накрывает мое тело покрывалом и отодвигается подальше. Наверное, с его стороны это большая уступка.

- Прекрати плакать.

Шумно сглатываю, прежде чем ответить.

- Да, мистер Каллен…

- Эдвард, - исправляет он. Немного мягкости проступает в голосе.

- Да, Эдвард, - собственными пальцами убираю последние слезы из уголков глаз и делаю несколько вдохов-выдохов. Губы трогает робкая улыбка. Наверное, от эйфории.

- Сможешь сесть? – спустя некоторое время спрашивает мой похититель.

Нерешительно киваю. Он умудряется заметить это даже в темноте.

Упираюсь руками в простыни и откидываюсь на деревянную кроватную спинку. Пульсирующая боль становится сильнее. Простыни в районе бедер становятся мокрыми.

Черт…

Внезапно рядом вспыхивает свет. Довольно тусклый, но все же свет. От непривычки жмурюсь.

Эдвард занимает свою половину кровати, все ещё не приближаясь ко мне. Он тоже сидит.

- Такого больше не повторится, Белла.

Напускаю на лицо фальшивую улыбку, даже не заботясь о том, как он её воспримет. Даже с Джеймсом до физических увечий не доходило. Максимум – долго не сходящие синяки и мелкие кровоточащие ссадины.

- У меня кое-что есть для тебя, - хмурюсь, ища подвох. Каллен усмехается и встает с кровати. Должна признать, его обнаженное тело выглядит очень даже неплохо. Наверное, не случись сегодняшнего, я бы смогла представить его как своего постоянного любовника.

Из мрачных воспоминаний вытягивает голос мужчины.

Он снова на кровати.

Его ладонь ложится на мою, осторожно поднимая её с простыней. Моя, кажется, в два раза меньше.

Запястья касается что-то холодное, поблескивающее даже при свете лампы.

Это браслет. Тонкая серебряная цепочка, в выемки которой вставлены маленькие зеленые камушки. Черт побери, это изумруды! Ещё одно напоминание о Каллене…

- Похоже, да? – мужчина усмехается. Его настроение как никогда приподнято.

- Да, - тихо отвечаю, рассматривая камни. Они красивые. Но теперь они извечно будут вещественным доказательством жестокости человека, сидящего сейчас рядом со мной.

Мокрота простыни достигает пальцев руки, отчего мой взгляд непроизвольно опускается туда. Как ни странно, глаза моего мучителя тоже.

Его взгляд суровеет, черты лица вытягиваются, утрачивают смешливость.

Одним быстрым движением он сдергивает простынь и отшвыривает её куда-то к изножью кровати.

- Раздвинь ноги.

Ситуация приобретает очень опасный оборот. Он не понимает, что уже перешел дозволенный предел моего организма?

- Я больше не смогу, - выпаливаю на одном дыхании, уповая на малейшие зерна здравого смысла и понимания в нем.

- Больше и не нужно, - малахиты направлены на меня, голос как у взрослого, объясняющего истину непослушному ребенку. - Раздвинь ноги.

Звучит как просьба. Уже прогресс.

Перебарываю желание послать Эдварда куда подальше и делаю все же, что просят.

Запрокидываю голову и закрываю глаза. Чувствую под собой влагу, которая на белых простынях такая же яркая, как мой сегодняшний наряд, разорванный Калленом и разбросанный вокруг кровати.

Следующим звуком, который слышу, является злобное бормотание моего мучителя. Затем кровать прогибается, приминается ковролин. Что-то поднимается с пола.