Успокой моё сердце (СИ)

- Я никогда не прощу ей, - взявшийся бог знает откуда, наполненный ненавистью и ядом хрипловатый баритон заставляет парочку мурашек пробежаться по моей коже. Скрежет зубов прекрасно дополняет впечатление.

- Что не простишь?

- Что сожгла его, - пальцы, лежащие возле груди Джерри, сжимаются до белизны костяшек. Туго натянутая кожа вот-вот порвется. Меня буквально опаливает яростью, вырвавшейся из Эдварда наружу.

И одновременно с тем дыхание перехватывает.

«Сожгла» - не имеет другого смысла. Он здесь только один…

- Сожгла?.. – подрагивающими губами переспрашиваю, испугано взглянув на ребенка. Пусть опровергнет, пожалуйста! Пусть скажет, что угодно, только не то, что я правильно поняла!

- В тот вечер я был у Розали, - будто бы не слыша меня, стиснув зубы и не скрывая злобы, сочащейся из произнесенных слов, продолжает Эдвард, - мне нужна была разрядка после недели воздержания прежде, чем я вернусь к нему…

Не перебиваю, внимательно слушая. Пальцы подрагивают от предвкушения того, что услышу. От осознания полной истории событий. Секс – только начало. На него – плевать.

- Эта тварь сказала, что доложила б… Ирине о наших встречах. Дождалась удобного момента к двум ночи, чтобы рассказать - он со свистом втягивает воздух, чуть громче произнося последнее слово, и я впервые радуюсь, что он дал Джерри снотворное. Теперь, по крайней мере, нет возможности потревожить его сон.

- …Ей спас жизнь только тот утюг, которым она сломала мне руку, - на губах Каллена сияет самый настоящий оскал, а на лбу пролегают глубокие морщины,- пятисекундное промедление, и я бы её задушил там же…

У меня пересыхает во рту от его тона. Мурашек становится в разы больше.

- Она что, из-за мести?.. – голос садится, а пальцы начинают подрагивать даже под простыней.

- Из-за ревности! - не сдерживаясь, рявкает Эдвард.

Боязно оглядываюсь на Джерри, но, вспомнив про лекарство, успокаиваюсь. В порядке.

- Но какова цена за прелюбодеяние? – боже, да у него почти безумный вид. Распаляясь все больше с каждым словом, краснея, мужчина продолжает говорить, и мне кажется, перестает замечать все то, что нас окружает. Перемещается туда… к ней. – Как может мать тронуть ребенка? Своего ребенка?!

- Эдвард… - с сожалением шепчу, боязливо погладив его крепко сжатый кулак.

- Она надела то красное платье, в котором вышла замуж. Надела большую часть своих украшений. Уложила волосы… - его начинает трясти, и дрожь, словно по невидимому проводу, передается и мне. Пульсирующие вены – на шее, у висков, - усиливают впечатление.

Прикусываю губу почти до крови, цепенея от ужаса. От того, что уже слышала и что будет дальше.

- Ирина отвела его в нашу спальню. Заперлась там и подожгла комнату, - теперь Эдвард говорит монотонным голосом из фильма ужасов. Устрашающим и спокойным одновременно. Прикрывает глаза, часто и хрипло вдыхая. Под кожей так и ходят желваки, а губы, сжавшиеся в невидимую тонкую полоску, подрагивают. – В предсмертной записке было сказано, что я получил то, что заслуживаю.

В спальне воцаряется тишина. Он ждет моей реакции. Я должна сказать… а что? Что на такое можно сказать? Ничего, кроме безумного ужаса, ничего, кроме до боли сильного желания собственноручно уничтожить эту женщину, я не чувствую.

За мучения Джерома. За боль Эдварда. За все то, что им пришлось пережить после…

…Кажется, я готова пойти на убийство.

- Я ненавижу её больше всех на свете, - произносит Каллен в такт моим мыслям. С точностью попадания до единого слова.

Вздыхает, стремясь досказать. Не прерываю его.

Я дослушаю. Чего бы это ни стоило.

- Когда дверь выломали, я уже был в доме. Джером… лежал на полу, - вся его спесь тут же спадает. Весь гнев, вся ярость, все безумие, дрожь – улетучивается за мгновенье. Ничего, кроме адской муки, кроме помешательства от боли, на лице не остается. Малахиты потухают, наполняясь, как недавно и другие, маленькие, прозрачной пеленой…

- Он безостановочно плакал, - Эдвард зажмуривается, притянув к себе сына так близко, как это только возможно, - тихонько звал на помощь… А когда увидел меня и протянул руки…

Мотает головой, издавая стон. Давится ненужным воздухом.

Не дожидаясь просьбы, придвигаюсь ближе. Беру его лицо в свои ладони, наглядно показывая, что я здесь. И что все закончилось, каким бы страшным ни было.

- Черт, Белла - бормочет мужчина, обвивая меня свободной рукой за талию, сжимает крепко, до синяков, но это не имеет никакого значения, - они были… спалены. Сожжены до мяса! Он весь был сожжен…

Я представляю себе эту картину и не могу удержаться от всхлипа. Не могу даже вообразить, что бы почувствовала, окажись там на самом деле. Увидь Джерома с…

Черт!

- Я не знал, как унести его оттуда. Каждое движение сопровождалось жуткой болью… – маленькая прозрачная капелька касается моих пальцев, выдавая мужчину. Выгибаюсь, приподнявшись на локте и, миновав Джерома, целую его в лоб.

- Ш-ш-ш, мой хороший.

Каллен ненадолго замолкает. Я глажу его, пока мужчина успокаивает дыхание, ни на миг не отрывая пальцев от кожи.