Установление и Империя

— Вы, посол, более не являетесь желанным гостем на Терминусе. Нынче вечером будет затребовано ваше отбытие. Более того, будет проведено расследование ваших связей с деструктивными демократическими силами на Терминусе; впрочем, это расследование по сути уже ведется.

Ранду ответил:

— Когда я удалюсь, со мной уйдут наши корабли. Я ничего не знаю о ваших демократах. Я знаю только, что корабли вашего Установления сдались Мулу благодаря измене старших офицеров, а не простых членов экипажа, независимо от того, были ли те демократами или нет. Я заявляю вам, что двадцать кораблей Установления сдались при Хорлеггоре по приказу контр-адмирала, будучи неповрежденными и неатакованными. Контр-адмирал был вашим близким соратником: он председательствовал на суде над моим племянником, когда тот только прибыл с Калгана. Это не единственный известный нам случай, и мы не будем рисковать нашими кораблями и людьми — ввиду возможного предательства.

Индбур сказал:

— Вы будете взяты под стражу до вашего отбытия отсюда.

Ранду отошел — под молчаливыми и презрительными взорами камарильи правителей Терминуса.

Без десяти минут двенадцать!

Бейта и Торан уже прибыли. Они поднялись со своих кресел в заднем ряду и помахали проходившему мимо Ранду.

Ранду мягко улыбнулся.

— В конце концов, вы здесь. Как вы этого добились?

— Нашим парламентером стал Маньифико, — ухмыльнулся Торан. — Индбур настаивал, чтобы тот создал визи-сонорную композицию, вдохновленную Сводом Времени, и, без сомнения, с мэром в качестве главного героя. Маньифико отказался явиться сюда без нас, и его невозможно было переубедить. С нами и Эблинг Мис — был, во всяком случае. Он бродит где-то поблизости.

Затем он внезапно спросил настойчивым тоном:

— Но, дядя, что случилось? Ты выглядишь не блестяще.

Ранду кивнул.

— Думаю, что ты прав. Нас ждут плохие времена, Торан. Когда будет покончено с Мулом, настанет, боюсь, наша очередь.

Торжественно приблизился стройный человек в белом, приветствовав их чопорным поклоном.

Темные глаза Бейты улыбнулись, когда она протянула ему руку.

— Капитан Притчер! Вы снова на космической службе?

Капитан принял ее руку и поклонился еще ниже.

— Ничего подобного. Насколько я понимаю, я здесь благодаря доктору Мису. Но это лишь временно. Завтра обратно под домашний арест. Который час?

Без трех минут двенадцать!

Маньифико являл собой картину несчастья и душераздирающей подавленности. Его тело свернулось в вечном стремлении исчезнуть. Его длинный нос изогнулся у ноздрей, а большие, косящие глаза неуверенно озирались по сторонам. Он вцепился в руку Бейты и, когда она склонилась к нему, прошептал:

— Как вы считаете, госпожа моя, возможно ли, чтобы все эти великие люди были моими слушателями, когда я… когда я играл на Визи-Соноре?

— Все до одного, я полагаю, — заверила Бейта и нежно потрепала его. — И я уверена: все они думают, что ты — самый замечательный исполнитель в Галактике, и что твой концерт был величайшим из всех когда-либо данных концертов, так что ты выпрямись и сиди как следует. Мы должны выглядеть достойно.

В ответ на ее притворную хмурость Маньифико еле улыбнулся и медленно выпрямил свои нескладные конечности.

Полдень!..

…и стеклянный куб больше не был пустым.

Сомнительно, чтобы кто-нибудь успел уловить момент появления. Происшедшее было подобно взрыву: в первый миг никого нет, а в следующий — уже есть.

Внутри куба появился человек в кресле-коляске, старый и поникший. На морщинистом лице его сияли светлые глаза, а голос, как выяснилось, был самой живой его частью. На коленях заглавием вниз лежала книга. Мягко разнесся по залу голос:

— Я Хари Селдон!

Стояла тишина, по степени напряженности подобная грому.

— Я Хари Селдон! Я не могу узнать доступными мне чувствами, есть ли здесь вообще кто-нибудь, но это неважно. У меня мало опасений относительно провала Плана. Для первых трех веков вероятность следования Плану равна девяноста четырем и двум десятым процента.

Он помедлил, улыбнулся и добродушно сказал:

— Кстати, если кто-нибудь из вас стоит, можете сесть. Если кто хочет курить — пожалуйста. Я здесь не во плоти. Я не требую церемоний. Но давайте рассмотрим текущую проблему. Впервые Установление столкнулось или, возможно, находится на последних подступах к гражданской войне.

До сих пор внешние атаки адекватно отбивались — с неизбежностью, вытекающей из строгих законов психоистории. Нынешняя атака является выступлением слишком недисциплинированной внешней группы Установления против слишком авторитарного центрального правительства. Ход действий был необходим, результат — очевиден.

Достоинство высокой аудитории начало ломаться. Индбур полупривстал в кресле.

Бейта подалась вперед с обеспокоенным взглядом. О чем это говорит великий Селдон? Она упустила несколько слов.

— …достигнутый компромисс необходим по двум причинам. Восстание Независимых Торговцев вносит элемент новой неопределенности для ставшего, возможно, слишком самоуверенным правительства. Восстанавливается элемент борьбы. Здоровый подъем демократии, хотя и разбитой…