– Кремация, моя дорогая, на самом деле не имеет ничего общего с Установленным сроком.
– Ждать, пока наступит роковой день, а потом знать, что в определенный час он будет убит только потому, что вы так сказали! Можете ли вы представить, каковы будут мои чувства, когда наступит этот момент?
По правде говоря, я не думала об этом. Но теперь, когда это предстало перед моим мысленным взором, я призналась себе, что невозможно, чтобы ее оставили в колледже на это время. О том, как и когда ее увезти, или куда, я не мог сейчас думать. Это были бы вопросы, на которые было бы очень трудно ответить. Скажем, через несколько лет, когда общество привыкнет к Установленному сроку, я смогу понять, что дочь или жена может покинуть колледж и уехать в уединение, если того потребует случай, возможно, за неделю до назначенного часа ухода. Обычай сделал бы это сравнительно легко, как обычай установил период траура для вдовы, и такой же для вдовца, сына или дочери. Но здесь, в случае с Евой, обычаев еще не было. Ей нечем было бы руководствоваться, и она могла бы оставаться там до последнего рокового момента. Я надеялась, что за это время она выйдет замуж за Джека или, может быть, за Граундла, не предполагая, что год, который должен был стать годом чести и славы, превратится во время траура и скорби.
– Да, моя дорогая, это очень печально.
– Печально! Было ли когда-нибудь в жизни положение, столь грустное, столь скорбное, столь невыразимо несчастное?
Я остался стоять напротив, глядя в пустоту, но ничего не мог сказать.
– Что вы намерены делать, мистер Невербенд? – спросила она. – Ситуация полностью в вашей власти. Жизнь или смерть моего отца в ваших руках. Каково ваше решение?
Я мог только оставаться непоколебимым, но выразить это было невозможно.
– Ну, мистер Невербенд, вы будете говорить?
– Это не мне решать. Это касается страны.
– Страна! – воскликнула она, поднимаясь. – Это ваша собственная гордость, ваше тщеславие и жестокость вместе взятые. Вы не уступите мне, дочери вашего друга, в этом вопросе, потому что ваше тщеславие говорит вам, что если вы однажды сказали что-то, то это что-то обязательно будет сделано.
Затем она опустила вуаль на лицо и вышла из комнаты.