Усто Мумин: превращения

Так и порешили они. И вот взял Азраил душу <Идриса> его, и не стало на земле пророка Идриса. <Тогда душа пророка вознеслась к господу, но так велико было сияние Лика его, что свет души Идриса померк пред ним. И повергся Идрис в прах пред Господом и низведен был в ад. Там невероятные муки обрушились на него, и принял он всех горестей от заккума[500]. Но, пройдя очистительный путь страданий, поднялась душа его в тенистые сады рая.> И отнесена была в страну мира, покоя и радости. Там были живые источники и бесконечное разнообразие плодов. Счастливые возлежали там на коврах, даже подкладка которых была парчовая. Девушки, подобные гиацинтам и кораллам, возлежали с ним на зеленых подушках. Юноши, обладающие вечной молодостью, неслышно скользили меж ними с серебряными чашами и кувшинами, наполненными живительной влагой, от которой нет головокружений и не мутнеет сознание. И не было там ни пустых слов, ни <грешных> скучных разговоров, но лишь «мир, мир…»

— Мир вам, — произнес Идрис, и приняли его <правоверные> счастливые в свой круг. Там возлег он, окруженный <гуриями> девами и неувядающими отроками.

В то время пребывал Азраил на земле и ждал друга своего. Вся земля ждала солнечного лика Идриса. Но не возвращался светлозарный на землю. И вот воскорбел Азраил о друге своем и пошел <в рай> в страну счастья. Там увидел он Идриса возлежащим у источника под тенистой пальмой на парчовом ковре. Вокруг него возлежали прекрасные девы и отроки, прислуживавшие им. Взгляд его был светел и беззаботен. Только слегка потупил он взор свой, когда обратился к нему Азраил.

— Вернемся, Идрис, на землю. Вот я пришел <за душой твоей> за тобой, как мы условились. Земля безрадостна без тебя, а люди в печалях и горе.

Но, выдохнув «нет», ответил ему пророк Идрис:

— Не вернусь я на яркую землю к скучным людям. Сердце мое и душа моя услаждаются здесь. Зачахнет сердце мое среди скорбей людских. Не вернусь я, друг мой, и пребуду здесь <вечно> до дня воздаяния.

Тогда, возрыдав, удалился пророк Азраил и в великом смятении духа вернулся на землю. И вот, рыдая, шел он по пустынной степи и, устав, прилег между холмов. И такая тоска охватила его, что не мог он долее держать слезы свои. И полились они чистыми струями, утешительными источниками из глаз <пророка> его, а на орошенных камнях выросли травы, цветы и виноградные лозы.

И пришли люди и, узнав, откуда родился источник, назвали его Оби-Рахмат, что значит «благословенные воды». Так каждую ночь проливает Азраил свои неиссякаемые слезы, и падают они невидимым дождем на скалы и стекают чистыми родниками. Но увидеть этот дождь могут только чистые безгрешные <души> люди. С тех пор прошло немало лет, и каждый год в тот день, когда пророк Азраил пролил свои первые слезы, в весеннее новолунье собираются люди из Самарканда и окрестных аулов, и пьют, и купаются в <священной воде> здесь — и кто омоет тело свое этой водой, тот омоет и душу свою от страданий. И будет великая радость на сердце его.

Но был в Самарканде когда-то неверный царь и усомнился в происхождении родника. Он повелел <застлать> покрыть ручьи медными листами, чтобы наутро увидеть, был ли дождь с неба. А когда наутро пришли люди, то увидели, что все медные листы изрешечены дырами насквозь. И <увидел> убедился в этом неверный царь, <в этом знамении от бога> что непростая вода в родниках и что это знамение ему, и раскаялся в неверии своем.

У Абдурауфа была самая большая в Ходженте чайная торговля. Соседи завидовали его богатству, но многие из них втихомолку посмеивались:

— Ясно, — говорили они, — богатство это <не от бога> не к добру. Вот уже третью жену берет он себе <а детей нет>. И хоть бы одна принесла ребенка. <Раз спутался человек с шайтаном, не жди он благодати Божьей, не бывать у него детей.> И сам Рауфбой[501] сильно горевал, что нет у него ни наследника, ни даже дочери. Человек он был тучный и весьма чувствительный, а соседские сплетни еще сильнее задевали его <оскорбленное самолюбие>.

Однажды, после удачной торговли, возвращался он со своим слугой в родной город из Самарканда, и вот на полдороге оттуда, проезжая пустынными холмами, встретили они пастуха овец. И так как было знойно, то купец спросил у мальчика, где источник. Тот охотно провел их к водопою, и вот, идя вместе и глядя на красивого мальчика, сильно заскучал Абдурауф и подумал: «Наверно, этот ребенок сирота, а у меня нет детей. Возьму его к себе в дом — хоть немного скрасит он мои скучные дни».