Усто Мумин: превращения

ОГПУ в день этих публикаций немедленно возбудило дело № 3950 по обвинению Еремея Бурцева и Ивана Казакова по статьям 10–66 и статье 142 УК УзССР. 66-я статья — это аналог 58-й статьи в УК РСФСР, пункт 10 — антисоветская агитация. 11 февраля 1930 года решением особого совещания коллегии ОГПУ художники были высланы в Сталинабад[390] сроком на три года[391].

Тучи сгущались и над Усто Мумином. Вероятно, он это чувствовал. Пытался найти свою нишу. Одной из таких попыток стал коллективный выезд художников в 1935 году на пленэр в Ура-Тюбе, таджикистанское предгорье (по маршруту Ташкент — Ура-Тюбе — Сталинабад), или в «горный поход», как написал он сам в анкете.

Пишет Софья Круковская:

«Путь художников лежал через Туркестанский, Зеравшанский и Гиссарский хребты, долинами рек Зеравшана, Ягноба и Варзоба до столицы Таджикистана Душанбе»[392].

За полтора десятилетия жизни в Средней Азии Усто Мумин поднаторел в местных наречиях, и его языковые способности пригодились ему в новом качестве — переводчика. Познакомившись с народными мастерами, Усто Мумин пишет портрет мастера стенной росписи Насретдина Шохайдара («Портрет Усто Шохайдарова»): мастер сидит у стены лицом к зрителю, в левой руке чашка с краской, правая замерла с кистью, рисующей гранат — излюбленный плод Усто Мумина. А также портрет «Мастер резьбы по дереву Мир Саид из Ура-Тюбе». Художник, вероятно, мог расположить к себе простых тружеников и личным обаянием, и знанием местных обычаев и наречий, и уважительным отношением к людям труда. Почтение к старшим в мусульманском обиходе ценится высоко. А Усто Мумин успел за годы жизни в Средней Азии усвоить местные традиции. Его таджикская коллекция изобилует образами простых людей, согласившихся позировать художнику.

Усто Мумин. Портрет неизвестного художника. 1930-е

Центральный государственный архив Республики Узбекистан

Из устного отчета Усто Мумина в 1948 году о «горном походе»:

«Большим и радостным творческим событием для меня и группы художников (Рождественский, Кайдаловы, Кедрин, Лия Уфимцева) был поход по трассе Ташкент — Сталинабад — древний маршрут, так называемая дорога царей, в 1935 году. Творческий поход, проведенный в течение одного месяца с короткими остановками в интересных местах, обогатил нас массой впечатлений, которые отразились в большом количестве работ всех участников. Лично у меня было сделано за это время до 60 работ, очень небольшая часть которых уцелела и показана сейчас на выставке»[393].

Из горного похода Николаев привез большую папку: наброски тушью, акварели. Среди набросков много мужских фигур и лиц жителей Шахристана, композиционных работ, изображающих людей в процессе труда (мальчика-пастушка, колхозника Амангельды из Кзыл-Атрека с мотыгой) и животных — собак, ослов. Горный «урожай» по возвращении представили ташкентским зрителям, а позже, в 1937 году, в Москве — на выставке по случаю первой Декады узбекской литературы и искусства. «Портрет Усто Шохайдарова» был приобретен Государственным музеем восточных культур (ныне Государственный музей искусства народов Востока)[394]. Кстати, эта работа изначально была названа самим художником иначе — «Наккош Ша-Хайдар»[395].

Усто Мумин. Эскизы иллюстраций к книге «Необычайные приключения Насретдина Афанди».

Гослитиздат УзССР, 1959. Галеев-Галерея, Москва

И все равно «проработки» продолжаются — на Первом съезде Союза художников Узбекистана: «Художник Усто Мумин механически переносил формы персидской миниатюры в свое искусство. Эклектичность и несостоятельность этих путей совершенно очевидны»[396].

Строчки из письма Ады, жены Николаева, брату, «восстановленные» Энной Аленник: