Устрашимый (СИ)

Несколько удивило, что каптенармус держится с командным составом почти как с равными, но в конце концов, может быть, на “Разящем” стороннему наблюдателю тоже что-то могло показаться странным. Ничего, что заслуживало нелестного отзыва отцовского приятеля, новоиспеченный второй помощник не обнаружил. Ну, прессованных многовато. Сам Джеймс не стал бы набирать столько сухопутных, ему казалось, толку от них немного, да и методы вербовки к верной службе не располагают. Но это объяснимо в военное время… Хотя вот, например, парнишка в очках или толстяк с седеющей бородой на вид совсем непригодны… Но чем-то же капитан руководствовался, оставляя их на борту. Собственно капитан, Эдвард Вир (Эдвард, не Эдвин, хорошо еще, заранее шепнули, что штабной ошибся) почему-то не понравился, несмотря на всю свою любезность и благообразную наружность. Даже каптенармус, рассматривающий новоприбывшего взглядом, более подобающим врачу, чем подчиненному, подобной неприязни не вызвал. Что было не так с капитаном, Норрингтон не понимал, как ни старался проанализировать свое впечатление. В конце концов, он всё списал на собственное подчиненное положение и зависть. Подобное чувство, конечно, следовало задавить как можно скорее. В сложившихся обстоятельствах капитан Вир был виноват меньше всех. Но бороться с неприязнью оказалось бесполезно: вскоре капитан показал свою библиотеку, и Джеймс вспомнил «горячо любимые» с детства уроки латыни. Они перевесили уважение и к античной литературе, и к начальству. Тем не менее, для приличия пришлось повосхищаться. Норрингтон надеялся, что вышло убедительно. По крайней мере, поведение капитана осталось безукоризненно вежливым. Или слишком вежливым. Уже позже, когда корабль отплывал, Джеймс поймал себя на том, что пересчитывает спасательные шлюпки. Он удивился, ведь казалось, все хорошо. Вот именно. Слишком хорошо.Слишком красивое и подходящее название корабля. Не по-военному тихий и деликатный капитан, как выяснилось еще до знакомства, прославленный личной храбростью в боях(но о чьих лидерских качествах мало что известно). Каптенармус с внимательным изучающим взглядом, вроде бы выразивший сочувствие(а вроде бы влезший не в своё дело). Подчеркнуто вежливый первый помощник в чине лейтенанта, никак не ожидавший встретить адмирала ниже по должности. Остальная команда, неестественно ровно держащая строй. Прессованные, не решающиеся даже перешёптываться. Мелькнула непрошеная мысль, что исчезновение второго помощника совсем не то же, что исчезновение капитана или первого помощника… Казалось бы, никогда раньше о дезертирстве не помышлял. Ни живых скелетов, ни уродцев Джонса, никого другого не боялся. Наоборот, всё время на Тортуге и у пиратов мечтал вернуться на службу. В боях участвовал чаще многих на этом корабле. Так какого дьявола сейчас понадобилось пересчитывать шлюпки и допускать мысли, простительные разве что прессованному?! И все же тревожное чувство и суеверное ожидание неприятностей никуда не исчезли.

***