Утерянная брошь

– Вот, кстати, кто может пролить свет на обстоятельства гибели Журавского. Да где ж ее нынче сыщешь? В бега, ясно дело, дамочка подалась, – тряся портретом перед носом Ржевуцкого, с усталой обреченностью заявил он. У поляка чесался язык спросить, вся его мимика говорила за то, но он сдерживался и только нервно потирал лоб, тогда как Блок продолжал играть свою роль.

– Представляете, эта особа сопроводила покойного в гостиницу, поднялась к нему в нумер, а после состоявшейся близости, взяла да и застрелила, – не постеснялся шокирующих подробностей он.

Лицо Ржевуцкого покраснело, он закашлялся и, не глядя на полицейского чиновника, хриплым голосом бросил.

– Коли я не задержан и у вас ко мне нет более вопросов, я бы желал откланяться.

– Разумеется, господин Ржевуцкий, идите. До выхода вас сопроводят.

«А господин Блок тот еще артист», – сосредоточенно хмыкнул Сергей и вышел из пролетки. Поскольку Ржевуцкий указал на адрес редакции журнала «Вестник Европы», куда принес рукопись в день убийства Князя, Чаров пожелал немедленно проверить его алиби, а заодно, не маскируясь под потенциального автора, как он планировал ранее, присмотреться к фабрикаторам новостей уважаемого журнала.

– Стало быть, господин Стасюлевич, вы подтверждаете, что означенный Ржевуцкий побывал у вас в редакции 23 сентября.

– Подтверждаю, господин судебный следователь. Мы ведем журнал учета поступающих к нам рукописей. Извольте убедиться, – поднес он раскрытую разлинованную тетрадь к глазам Чарова, и тот прочитал следующее: «Сентября 23-го дня принята для ознакомления статья господина Ржевуцкого „Между молотом и наковальней. Французские интересы в русской Польше“, кою автор самолично доставил».

Число и подпись были прописаны разборчиво и сомнений не вызывали.

– Что ж, благодарю вас, однако ж на предмет точного времени доставления оной статьи, вероятно, вы не укажете.

– Ошибаетесь, господин судебный следователь. Минута в минуту, разумеется, не скажу, но с большой долей вероятия могу утверждать, что господин Ржевуцкий приезжал с супругой в пятом часу пополудни, поскольку в это время мы ставим самовар и чаевничаем. Устраиваем по английской традиции эдакий файв-о-клок. Так как они люди новые и с нашими порядками не знакомы, я принял от них рукописи, после чего пани Ржевуцкая заторопилась уходить, а ее супруг задержался надолго.

– Госпожа Ржевуцкая тоже литераторствует или сопровождала мужа?

– Статью о женском вопросе в журнал принесла. В будущем нумере она выйдет, а вот с трудом господина Ржевуцкого наш сотрудник долго колдовал, и автор должен с его правками ознакомиться. Даже название его статьи мы вынуждены исправить. «Русскую Польшу» на «Царство Польское», инако его труд по цензурным резонам свет едва ли увидит. Вот, кстати, на следующей странице подпись его супруги проставлена, – отчеркнул ногтем затейливую подпись полячки главред.

– Итак, госпожа Ржевуцкая, долго у вас не пробыв, вскоре уехала, а ее муж? – глянул на подпись Катаржины Чаров.

– До позднего вечера просидел. Ушел от нас часу… – главред посмотрел на заглянувшую в редакционную комнату супругу.

– Верно, в десятом, Миша, – с готовностью отозвалась мадам Стасюлевич и была тотчас представлена судебному следователю. – Господин Ржевуцкий отличный рассказчик и быстро нашел общий язык с нашим постоянным автором и частым гостем адвокатом Спасовичем. Оба поляки… ну, вы понимаете, темы для разговоров находить не пришлось, жаль только…

– Жаль только, что обстоятельства вашего к нам визита, господин Чаров, весьма огорчительные. Ужасная гибель господина Журавского глубоко опечалила нас, – подхватился вслед за женой издатель, и его глаза часто заморгали.

– Он состоял в ваших авторах? – не мог скрыть своего удивления Сергей.

– О, нет! У него имелись иные таланты. Он умел дружить и не раз доказывал это, – искренне сожалел о понесенной утрате издатель. – Однако какое отношение может иметь господин Ржевуцкий к его смерти? – наконец до него дошел смысл вопросов судебного следователя.

– Ровным счетом никакого, господин Стасюлевич, но в связи с этим делом вынужден проверять недавно прибывших в столицу поляков, таково распоряжение начальства, – с сокрушенным лицом бодро соврал Чаров.

Глава 19. Семейные проблемы пани Катаржины

– Тебе известно, что Константина убили? – спросил пан Станислав, едва появившись в передней.

– По городу ползут какие-то слухи об убийстве в гостинице, но что это Константин, откуда ж мне знать? – попыталась всхлипнуть Катаржина, и ее глаза наполнились слезами.

– Меня допрашивали в полиции, и полицейский офицер интересовался, что я делал в день убийства Кости.

– Тебя? Допрашивали? – опустилась на диван Катаржина, и в непросохших глазах женщины отразился неподдельный испуг.

– Как далеко зашли у тебя дела с Казиком? – не отвечая на вопрос, обдал ее ледяным взглядом пан Станислав.