Утешение в дороге

Все шло к этому. «Используй их и бросай», – пела Грейс у меня в голове.

– Прилечь? – прохрипела я.

Дело в том, что я еще не занималась сексом. У Грейс это было миллион раз, да и у Трима тоже. Во всяком случае, так он говорил. Мне-то откуда знать? Грейс рассказывала, что на самом деле в этом нет ничего особенного – просто закрываешь глаза и мечтаешь о мороженом, и, если правильно сыграешь, тебе что-нибудь заплатят. Но я не была уверена насчет этого парня.

Он закурил сигарету, не предложив мне.

– В постель, – сказал он.

И кивнул на кровать под полосатым покрывалом, от одного вида которого у меня закружилась голова.

– Ты имеешь в виду, типа лечь спать?

Он посмотрел на меня, растянувшуюся на диване, и выпустил кольцо дыма.

– К черту сон.

Боже. Как же мне выкрутиться?

– Насчет глаза, – сказала я, пытаясь сменить тему. – Что с ним?

Он потрогал повязку и засмеялся.

– Подрался.

– С кем?

– Со своей девушкой.

– Со своей девушкой? – Я огляделась вокруг, словно она могла прятаться в шкафу.

– Бывшей девушкой. – Он допил пиво и наклонился ко мне. – Определенно бывшей. – Я оцепенела. Он пощекотал мою коленку.

– Бывшей, – пробормотал он.

Не сиди просто так. Делай же что-нибудь.

Он положил руку мне на затылок. Другой рукой принялся рыться в мятных и розовых облаках, не выпуская сигарету из пальцев.

– Вау! Дымит, – напомнила я.

– Ох. Да. Извини. – Он бросил окурок на пол и затоптал пяткой. Потом рыгнул и снова взялся за платье.

– Слушай, я только что вспомнила…

Он дернул меня к себе. Я отшатнулась назад, и парик слетел.

Он приземлился на пол возле ножки стула и лежал бледной вялой кучкой.

– Что за черт, – выругался Тони, отталкивая меня. – Что это? – Его голос поднялся на октаву, как у мальчика из хора.

Я подтянула колени к подбородку и молчала.

Он поднял парик. Оглядел его и перевел взгляд на меня.

– У тебя каштановые волосы.

Я даже моргнуть не смела.

– Я не люблю этот цвет.

Я закусила губу.

– Я занимаюсь только блондинками.

Его мутный глаз смотрел на меня, как на инопланетянку.

– Ты же малолетка, да?

Я внутренне сжалась, загнанная в угол.

– Да? – Он замахнулся кулаком. – Отвечай!

Я выставила вперед руки, как щит.

– Прости, Тони. Мне очень жаль.

Он выругался себе под нос. И опустил руку. Потом зажег еще одну сигарету и затянулся.

– О, господи. Я не связываюсь с детьми. Я же не чертов извращенец. Какая подстава. Сколько тебе лет?

И тут до меня дошло. Было три часа ночи, и значит, наступил мой день рождения. Вот и подарочек. Одноглазая страшилка.

– Двенадцать, – сказала я.

Он снова выругался.

– Двенадцать? Господи. Пошла вон.

– Вон?

– Да. Если моя хозяйка тебя застукает, мне конец.

Я выпрямилась.

– Вали отсюда, – рявкнул он. – Иди домой, к мамочке.

Мои губы дрогнули.

– У меня нет никакого дома.

– Тогда найди приют для бездомных. Все.

Он стащил меня с дивана, поднял парик и швырнул в меня, как будто тот кишел вшами. Он подтолкнул меня к двери.

– Давай, пошла.

– Пожалуйста, Тони, – взмолилась я. – Там темно. Позволь мне остаться. Я разденусь, если хочешь. Или отдам тебе свой мобильник. Ну, как за постой. Только разреши мне остаться тут, на диване, до утра. Пожалуйста…

Он выставил меня за дверь, и рюкзак полетел мне вслед.

– Вон отсюда, – прошипел он.

– Пожалуйста…

– Тише ты.

Он закрыл дверь, оставляя меня на лестничной площадке. Я услышала, как ключ поворачивается в замке.

– Тони...

Я стояла, прижимаясь носом и ладонями к двери, но она не открылась.

Снаружи висела пугающая темная ночь, готовая поглотить меня целиком.

Сердце бешено колотилось.

И что, черт возьми, мне теперь делать?

21. Сны на ступеньках

Я стояла столбом в чужом темном доме. Я видела полоску света, пробивающуюся из-под двери Тони, и больше ничего. Чувствовала запахи горелого рагу, сырости и собственного страха.

Я уткнулась лицом в парик.

Сердце билось ровнее: стук-стук-стук.

Я обернулась.

Постепенно глаза привыкли к темноте. Я различила лестницу, перила, столик в холле внизу. Осторожно ступая на цыпочках, я нащупала верхнюю ступеньку.

Стояла гробовая тишина.

Я спустилась на один пролет лестницы и остановилась. Прислушалась. Должно быть, где-то тикали часы, заглушая стук моего сердца. Тик-так-все-не-так. Я вспомнила часы на Меркуция-роуд, но у этих была другая поступь – тяжелая и медленная. Не то что легкая и воздушная, как танец фей, у часов на каминной полке в доме Фионы и Рэя.

Полоска света под дверью Тони исчезла. Стало темно, как в открытом космосе. Как же я радовалась тому, что его девушка поставила ему фингал под глазом, и как же мне хотелось подбить ему другой глаз. Как будто это грех – иметь каштановые волосы? Я тронула свои волосенки – после парика они казались еще более тонкими – и вспомнила, как Грейс говорила, что мне нужно сделать перманент или еще что-нибудь, чтобы они стали гуще. И я заплакала. Слезы беззвучно катились по моим щекам.

Из комнаты Тони не доносилось ни звука. Должно быть, лег спать, полагая, что я ушла из дома.