Утятинский демон. Книга вторая

– Ну, привет. С прокаженным пообщаться можешь? Да ладно… Да я не поплакаться… Мне посоветоваться надо. Есть такой Коготь, в миру Эдуард Андреевич Коршунов. Не слыхал? Я тоже. Говорят, крутой москвич с уголовным душком. Ты не можешь узнать, есть ли у кого-то из ваших столичных к нему интерес?.. Да продать я его хочу… Да недорого. Считай, за так. Когда? Нет, мне надо еще вчера. Объясняю. У нас женщина пропала, слышал, наверное? Вот он и похитил. Да, есть информатор. И место есть, где ее держат. Через своих не могу… Да чего тут непонятного? Сейчас начну согласовывать, и потечет, как из дырявого ведра. А мне важно человека спасти. Вот если бы ваши… Я вообще остаюсь в стороне. Если спасете ее – ваша заслуга. Нет – я не отопрусь. Источник я вам сдам. А что я – без пяти минут пенсионер. Давай решай, но только быстро. А то участковых пузатых соберу – и на штурм. Шучу. Жду.

Вышел из кабинета и пошел по коридору. Заглянул в один кабинет, в другой. Там поздоровался, там что-то спросил. При этом он почти без пауз бубнил какие-то современные песни, перевирая текст и мотив и перемешивая несколько в одну какую-то бесконечную и бессмысленную балладу.

– Затрубил? – спросил дежурного один из выглянувших из кабинета сотрудников.

– Еще как! – тихо ответил тот, вытягивая шею в сторону кабинета начальника. – Похоже, увольняют. Звонка ждет, видишь, дверь открытой оставляет.

– Эх, маета! – вздохнул собеседник и захлопнул дверь.

Ивана Ивановича, как водится, в коллективе не любили – начальство не любят всегда. Но перемен боялись, не ожидая от нового зама ничего хорошего.

А на кладбище…

Утром Грета решила сходить на кладбище. Не то, что ожидала встретить демона и попросить помощи, а просто так получилось, что со времени приезда она ни разу не выбралась туда. Спросив разрешения у Гены, срезала несколько цветов.

– Я сейчас машину… – выглянул из беседки Руслан.

– Нет, я пешочком.

– Я с тобой.

– Да брось ты. Посещение могил – дело интимное.

– Вот именно, – поддержал разговор Гена. – У каждого свои могилы. Я вот только сейчас вспомнил, что Катя… Мы же на бабушкиной могиле с Радуницы не были. Ограду в этом году не красил. Вернется – ругать будет… Я тоже на кладбище пойду. Если не хочешь вместе – я попозже.

Грета невольно представила, как она с букетом отправляется на кладбище, а в некотором отдалении за ней плетется Гена, тоже с букетом, и невольно фыркнула.

– Ой, Гена, извини, я просто представила себе, как мы по Чирка идем друг за другом с букетами. Соседи скажут, что это или тайное свидание, или какой-то магический ритуал.

Гена рассмеялся, но потом, помрачнев, сказал:

– А я уже готов к демону обратиться. Я на все готов: на глупости, на подлости, на безумства. К богу обращусь, к дьяволу. Куда угодно…

– Ладно, собирайся. Я еще один букет сделаю. Не один? Ладно, пять. А про демона мы дорогой поговорим. Руслан, если будешь помогать Гене с покраской – переоденься. А мне помогать не надо. Я просто посидеть…

По дороге они, однако, не разговаривали. Гена шел, мрачно глядя под ноги. Руслан вертел головой: с тех пор, как они сюда приехали, в этой стороне он оказался впервые. Грета настраивалась на встречу с вечностью. Только когда они повернули к кладбищенским воротом, она спросила, где могила бабки Кати.

– Да у дороги, с озерной стороны. Недалеко от Наппельбаумов. Там прабабка, бабка Катя, родители Кати, брат Миша.

– Выходит, совсем недалеко от моих. А я думала, где исторические захоронения купцов Кузнецовых.

– Ты что! Там никого не хоронят. Много лет все было разрушено и побито, теперь восстановили. Только не по-людски: выделили квадрат и на него тесно установили сохранившиеся памятники. Ясное дело, что стоят они не над своими захоронениями. Много борзых за это время там похоронено…

– Почему борзых? Место выделяют коммунальщики.

– А ты бы стала в чужую могилу мать закапывать?

– Пожалуй, ты прав. Бабке достойнее лежать на склоне, в земле, которую еще слезами не поливали.

Грета сидела на земле, привалившись к оградке, и думала о том, что прежде на родных могилах ее посещало иное настроение. Она вспоминала те времена, когда живы были мама и бабушка, мысленно делилась с ними бедами и радостями. А сегодня мысли крутились вокруг чужих проблем. На душе было неспокойно. Грета понимала, что наделала ошибок, самонадеянно уверовав в свои детективные способности. Да, настроение не то. И на душе как-то неспокойно. Вроде, что-то нехорошее случилось или должно случиться. Пойду-ка я помогу парням оградку красить. Стала приподниматься и услышала грубый мужской гогот. Из кустов у тропинки вышло несколько юнцов явно в неадеквате. Скорее, обдолбанных, чем пьяных: слишком раннее время для алкоголя. Грета пригнула голову, чтобы ее не заметили. А потом и вовсе уткнулась лицом в траву, услышав, о чем они говорят. Когда они наконец ушли, встала и пошла по дорожке в сторону озера.

«Мисс Марпл, ёклмн! – ругала она себя. – Господи, как Гене сказать!»