Утонуть в его глазах

– Как я уже говорил вам, даже до того, как выяснилось, что я не родной сын моего бывшего отца, я был в семье белой вороной. У меня не было способностей ни к юриспруденции, ни к финансам, единственным приемлемым занятиям, по мнению моего бывшего отца.

– Вы называете его бывшим отцом?

– А как еще мне его называть? Формально он был моим отчимом, надо полагать, но это не подходит из‑за того, что он сам этого не знал. Моя мать обманула его, выдавая меня за его сына. Я расцениваю все случившееся, как мой развод с ним.

– Наверное, вы правы. Между прочим, он кажется мне настоящим чудовищем. Как можно воспитывать ребенка с рождения, а потом просто выгнать его? Разве вы не были его сыном во всех отношениях, кроме кровного родства?

– Не думаю, что он особенно обрадовался моему появлению. Но в течение шестнадцати лет он выполнял свои функции отца.

– Как и обязан был, учитывая, что он считал вас своим родным сыном, – с негодованием сказала Элоиза.

Джош пожал плечами:

– По правде говоря, мы никогда с ним особо не ладили. Я разочаровывал его. Не усердствовал в учебе. Решительно не тот сын, которым можно было похвастать в клубе. Когда встал вопрос о моей карьере, он предложил мне освоить какую‑нибудь профессию типа электрика или сантехника. Он говорил это с издевкой. Но я не видел ничего плохого в этих профессиях. Я с удовольствием освоил бы их. Но он так мало знал обо мне; он понятия не имел, что я уже подрабатываю программистом.

– Ваши интересы лежали в другой области.

– Моя консервативная семья не признавала цифровой мир. А я не хотел изучать право в Гарварде, а планировал поступить в Массачусетский технологический институт. – Он сделал паузу. – Пока меня не выкинули из дома без ничего. И уж конечно, без денег на обучение.

– В прессе говорят, что вы сами себя сделали.

– Я этого не отрицаю. Мне никто не помогал. Я добился всего своим трудом. Я рисковал, у меня случались неудачи, но я упорно стремился к цели. И я горжусь этим.

– Но теперь вы дали повод своему бывшему отцу хвастаться вашими успехами.

Джош стиснул зубы.

– Я позаботился о том, чтобы он знал, чего я достиг. И мой бывший брат тоже. Но они не станут хвастаться моими достижениями.

Год назад он видел своего бывшего отца на расстоянии в элитном яхт‑клубе, в котором они оба состояли. Джош был уверен, что и он его видел, но отвернулся, словно не зная его. Не признавая его даже не как сына, а как равного члена клуба богатых людей. Ему до сих пор было больно вспоминать об этом. И это еще усилило его злость.

Элоиза разочаровалась бы в нем, если бы он рассказал ей, сколько контрактов перехватил у своего брата и скольких богатых клиентов отвадил от юридической фирмы отца. Она назвала его жестким. Она была бы шокирована, если бы знала, насколько жестким он был. Деньги помогли ему. Он не мечтал о счастливом воссоединении с семьей, а хотел лишь, чтобы его отец признал, что был не прав в отношении его. Когда он был тинейджером, он испытывал огромную боль от того, как с ним поступили его отец и его брат. Став взрослым мужчиной, он больше не испытывал любви и уважения к ним. Он презирал их за то, как они обошлись с ребенком, который считал их своими самыми близкими людьми.

Машина остановилась у светофора, и Элоиза повернулась к нему. Она, казалось, была обеспокоена.

– Значит, в конечном счете, вашим успехом вы обязаны чувству горечи и жажде мести?

– Можно сказать, и так. Хотя поначалу вопрос стоял о моем выживании.

– И насколько вы удовлетворены сейчас?

– Полностью удовлетворен.

– Я имела в виду ваше здоровье. Душевное здоровье, если хотите.

Светофор переключился на зеленый, и она снова стала смотреть на дорогу.

– Я никогда еще не был так здоров, – ответил Джош, отлично понимая, что она имела в виду не это.

– И сколько это продолжается? – спросила Элоиза. – Я не хочу, чтобы вы неправильно поняли меня, но наверняка ваш… бывший отец уже осознал, как ошибался на ваш счет. Он наверняка понимает, что, хотя вы и не его сын по крови, вы достойны уважения его семьи.

Потребность доказать, что он достоин уважения и признания, так долго руководила им, что он уже не умел мыслить по‑иному. Но когда все это кончится?

– Иногда мне кажется, что ничто не сможет заставить моего отца признать, что он был не прав в отношении меня.

– Он кажется ужасным человеком, не стоящим такого талантливого сына, как вы. Так почему вы продолжаете пытаться заслужить его одобрение?

– Я не пытаюсь, – сухо сказал Джош.

Но, если подумать, может быть, Элоиза была права? Неужели он все еще тщетно пытается заслужить одобрение этого холодного, бесчувственного человека, который с легкостью отверг бескорыстную любовь ребенка и выкинул его на улицу?

– Такие негативные эмоции вредны для человека. Мы, конечно, еще плохо знаем друг друга, но я беспокоюсь о вас, Джош. Вы не видите в жизни лучших ее сторон.

У него по спине пробежал холодок, потому что он вспомнил слова Тори: «Я беспокоюсь о тебе, Джош. Ты прячешься от жизни».

– Я могу позаботиться о себе, – недовольно пробурчал он. – Я уже давно это делаю.