Утопия-авеню

– Редактора «Подзорной трубы» и всех сотрудников попросили не распространяться о моем местонахождении. Поэтому тебе ничего и не сказали. А моей открытки ты не получила. Извини, пожалуйста!

– Ох, не извиняйся… Бедняжка. Какой ужас.

– Знаешь, всегда трудно писать и публиковать статьи о вымогателях, рэкетирах и о протекции. Мы не думали, что все так быстро кончится.

– А где ты отсиживалась? У родителей? – спрашивает Эльф.

– Нет, слишком рискованно. Отец во Вьетнаме, мама дома одна. Знакомый предложил мне переждать в своем домике, неподалеку от Ред-Хука, в горах на севере штата Нью-Йорк.

– Но теперь опасность миновала? – спрашивает Дин.

– Мне повезло. Мафиозные разборки закончились перестрелкой. Вчера в Нью-Джерси убили шестерых. Два убитых – как раз те самые типы, которые угрожали мне и «Подзорной трубе». Наш детектив считает, что нам больше ничего не грозит. Так что я буду и дальше вести свои расследования.

– Прямо как кино про гангстеров, – ворчит Грифф.

– Не так увлекательно, гораздо страшнее, а главное – все по-настоящему.

В кухоньке номера 939 Эльф готовит горячий шоколад для Луизы, которая только что вышла из душа.

– Я все думаю про эти полторы недели без тебя, – говорит Эльф. – Как я себя жалела и стенала как дура, пока ты здесь ходила под пулями.

– Ну ты же не знала… – Луиза обертывает мокрые волосы полотенцем. – А я не знала, что ты не знаешь. И сказать тебе не могла. Но мы все-таки выжили.

– А если я тебя очень-очень попрошу заняться не расследованиями, а ресторанной критикой?

– А если я тебя очень-очень попрошу сочинять дурацкие эстрадные песенки?

– Ну тогда дай слово не рисковать попусту и всегда помнить об опасности. Обещаешь?

– Отец сказал то же самое. – Луиза целует ее. – Обещаю.

Они выходят на балкон и с чашками шоколада усаживаются в шезлонги, как две старушки в санатории. Луиза прикуривает обеим «Кэмел». Они смотрят друг на друга и затягиваются одновременно, чтобы огоньки сигарет вспыхивали вместе. Смеются.

– Спроси, чем я сейчас занята, – говорит Эльф.

– Чем ты сейчас занята? – спрашивает Луиза.

– Посылаю мысленную телеграмму себе в прошлое. В тот самый день, когда в «Кузенах» я познакомилась с Левоном и ребятами, а они пригласили меня в группу. В мысленной телеграмме говорится: «СОГЛАШАЙСЯ».

– И все?

– Нет, вот еще что: «Если ты согласишься, то за следующие двадцать месяцев ты запишешь два альбома, выступишь на „Вершине популярности“, отыграешь десятки концертов, заработаешь немного денег, переживешь всякие любовные драмы, поедешь в Нью-Йорк, где с тобой будет заигрывать Леонард Коэн, а ты поговоришь по душам с Дженис Джоплин; но самое главное – ты встретишь умного, веселого, отважного, доброго и отзывчивого будущего лауреата Пулицеровской премии – ш-ш-ш! не спорь со мной! – ужасно сексапильную американку с примесью мексиканской и ирландской крови – да-да, женщину! И у вас с ней будет безумная любовь…»

– Ты говоришь прямо как истинная англичанка.

– Цыц! «…и после головокружительного секса в отеле „Челси“ вы будете сидеть на балконе и пить шоколад, а ты не будешь задавать себе вопросов типа: „Я лесбиянка? Или бисексуалка? Или всю жизнь подавляла свою истинную натуру? Или сейчас ее подавляю?“ – и так далее. Нет. Тебе будет хорошо, и все будет прекрасно и замечательно… и у тебя не останется слов, чтобы все это описать. Так что ради своего же блага СОГЛАШАЙСЯ». На этом моя мысленная телеграмма заканчивается. КОНЕЦ. Отправляю.

– Великолепная телеграмма, – говорит Луиза. – Только она больше похожа на письмо, правда?

Эльф кивает, курит, прихлебывает горячий шоколад и держит Луизу за руку. По Западной Двадцать третьей улице мимо отеля «Челси» проезжает желтое такси в поисках пассажиров…

Кто вы

Джасперу минуло восемнадцать. Действие квелюдрина ослабло. Тук-Тук окреп и постепенно разъедал Джасперу мозг. Сил сопротивляться почти не оставалось. Может, Джаспер продержался бы несколько недель, но уж точно не месяцев. Спустя три месяца после отъезда Формаджо в светлое американское будущее Джаспер решил, что быстрая смерть лучше медленного разрушения психики. Он оделся, ополоснул лицо, почистил зубы и спустился к завтраку. Аукционист из Дельфта быстро и неразборчиво бубнил про свой очередной сон. После завтрака Джаспер, как обычно, пошел в аптеку. Чернильная надпись «Дж. де Зут» на его коробочке для пилюль давно выцвела. Джаспер взял две бледно-голубые таблетки квелюдрина. Доктор Галаваци уехал на конференцию.