Утопия-авеню

«Отойдите! Дайте дорогу!» Медицинская бригада провозит по коридору каталку. Кто-то рыдает на лестничной площадке – этажом выше или этажом ниже, не понять. Джаспер подходит к двери с надписью «Приватная палата СН9». Окно в верхней половине двери, занавешенное изнутри, превращается в черное зеркало. Тук-Тук рассматривает Джаспера глазами времени.

– Сюда, – велит он.

Джаспер приоткрывает дверь. Тусклый паточный свет заливает небольшую комнату с двумя койками. На одной лежит пациент, от которого почти ничего не осталось – полые складки и морщины, обернутые в больничный халат. «Полый человек». Вторая койка свободна. Джаспер тихонько закрывает за собой дверь, снимает ботинки и ложится на свободную койку. Полый человек не возражает. От долгой ходьбы у Джаспера болят ноги. Издалека, будто с тонущего корабля, доносятся звуки. Играет оркестр. Звонит телефон. «Алло? Алло? – произносит женский голос. – Кто вы?» На соседней койке из горла Полого человека вырывается хрип. «Как сухой горох в картонной коробке». Из беззубого рта стекает слюна, тонкой нитью тянется сo сморщенных губ, впитывается в подушку. Полый человек открывает глаза. Их нет. «Кем он был?» – думает Джаспер и объявляет:

– Прощайте.

И говорит Тук-Туку:

– Я готов.

Стена в его мозгу рушится от толчка.

Тук-Тук заполняет его разум.

Сознание Джаспера почти угасает.

Присутствие превращается в Отсутствие.

Что внутри что внутри

По Западной Двадцать третьей улице мимо отеля «Челси» проезжает желтое такси в поисках пассажиров. Эльф задумывается над фразой «жизненный путь», которая, по ее мнению, не отражает во всей полноте все те изменения, которые вызывает в путнике и дорога, и пережитые невзгоды, и все то, что внутри. Что внутри того, что внутри. Руки Луизы обнимают Эльф, тянутся к серафинитовой подвеске. Луиза пахнет мылом. Она целует Эльф в шею. «И никакой щетины, которая больно царапает по утрам. Брюс был колючий, как дикобраз. Дикобраз-плагиатор. Ну и пусть. Если бы он меня не бросил, не было бы Луизы. Не было бы всего этого. Несчастье – это перерождение, вид спереди. Перерождение – это несчастье, вид сзади».

– Ты – принцесса. В башне. Рапунцель.

– Косы нью-йоркской Рапунцель не дотянулись бы до тротуара.

– Нью-йоркская Рапунцель заказала бы специальный парик. – Луиза накручивает на палец прядь Эльфиных волос и шепчет: – Rapunzel, Rapunzel, deja caer tu cabello[164].

– Я прямо вся таю, когда ты говоришь по-испански.

– Правда? В таком случае… – Луиза снова шепчет ей на ухо: – Voy a soplar y puff y volar su casa hacia abajo.

Эльф хихикает:

– А это что?

– «Я сейчас как дуну, как плюну, так весь твой дом и разлетится…»

– Ты это уже сделала. В Лондоне. – Эльф целует большой палец Луизы. – «О чудо! Сколько вижу я красивых созданий! Как прекрасен род людской! О дивный новый мир, где обитают такие женщины!»

– А это откуда?

– Из «Бури». С небольшими изменениями. Моя сестра играет Миранду, мы недавно с ней репетировали.

С улицы на девятый этаж чуть слышно долетает голос назойливого дилера:

– Эй, а прибамбасов вам не надо? У меня все есть…

– Знаешь, а когда уезжаешь за границу, то начинаешь лучше понимать то место, откуда приехала, правда? – говорит Эльф.

– Правда.

– Ты, мы, вся эта…

– Безумная страсть?

– Да, именно, вся эта безумная страсть – как заграница. Я вспоминаю себя прежнюю, до того как мы с тобой познакомились, и понимаю ту Эльф лучше, чем когда сама была ею.

– И что же ты осознала здесь, где живут чудовища-лесби?

– Ярлыки.

– Ярлыки?

– Да, ярлыки. Я наклеивала их на все подряд. «Хорошо». «Плохо». «Правильно». «Неправильно». «Заурядный». «Классный». «Нормальный». «Странный». «Друг». «Враг». «Успех». «Провал». Ими очень легко пользоваться. Они не заставляют думать и осмысливать. Их невозможно снять. Они множатся. Входят в привычку. И очень скоро оклеивают все и вся вокруг. Начинает казаться, что реальность – это сплошные ярлыки. Простые ярлыки, написанные несмываемыми чернилами. Но проблема в том, что реальность – вовсе не ярлыки. Реальность неоднозначна, парадоксальна, изменчива. Сложна. Она складывается из множества вещей. Поэтому мы так плохо в ней разбираемся. Вот, например, люди кричат о свободе. Все время. Повсюду. Начинают войны из-за того, что никто не может определиться, что такое свобода и кому она предназначается. Но самая главная свобода – это свобода от засилья ярлыков. И на этом сегодняшняя проповедь окончена. А что ты на меня так смотришь?

Луиза касается подвески – своего подарка Эльф.

– Я мысленно наклеиваю на тебя ярлык.

– Какой?

– «Эльф в президенты».

В дверь номера стучат: тук-тук.

Луиза глядит на Эльф:

– Ждешь гостей?

– Посреди ночи? Ой, нет.

Тук-тук. Тук-тук.

– Может, кто-то не нагулялся на вечеринке у Дженис? – предполагает Луиза. – Кто-то по имени Леонард?

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

– Нет, это тот, кто знает, что я здесь, – говорит Эльф. – Левон?

– Тогда открой. Только сначала посмотри в глазок…