Утопия на марше. История Коминтерна в лицах

В следующем 1922 году Троцкий в буквальном смысле «открыл» для себя Коминтерн, забрасывая Зиновьева идеями и предложениями по самым разным вопросам, которые демонстрировали и его эрудицию, и его интерес к международным делам. Ход его мысли продолжал определяться «всемирным масштабом». Приведем лишь несколько примеров. «Теперь, после создания Ирландской республики, можно ждать очень быстрого развития коммунистического движения в Ирландии, — утверждалось в записке, датированной январем этого года. — Революционные традиции там имеются, трудящиеся массы сильно взбудоражены всей предшествовавшей борьбой. Разочарование в национальной республике получит очень острый характер. Ирландия может стать коммунистическим оплотом Великобритании, несмотря на свою отсталость, отчасти вследствие этой отсталости»[970].

В связи с нэповским отступлением лидеры РКП(б) стали все больше задумываться о слабеющем авторитете правящей партии в обществе, постепенно отходившем от шока революции и «чрезвычайщины». Троцкий выражал опасение, что оппоненты будут выступать за повышение заработной платы рабочих и тем самым могут приобрести авторитет, угрожающий устоям большевистской диктатуры. Он предлагал расширить опыт дискредитации эсеров на партию меньшевиков, дав слово ее бывшим членам, получившим работу в аппарате Коминтерна. «В то время как мы будем вынуждены сообразовывать повышение заработной платы с действительной производительностью нашей промышленности, меньшевики, конечно, будут гнать движение вперед изо всех сил. Необходимо теперь же, наряду с репрессиями, повести с ними борьбу комбинированными средствами», разрешив бывшим меньшевикам издавать свой периодический орган, «разумеется, лишь на основе вполне определенный декларации и боевого выступления против тактики заграничного центра» РСДРП[971]. Сочетание репрессий и дискредитации все в большей степени выступало как универсальный метод сохранения власти большевиков и применялось не только против политических оппонентов. В таком ключе была спланирована отправка за границу «философского парохода» с выдающимися представителями отечественной интеллигенции.

По мере того, как отход Ленина от политической деятельности становился все более очевидным, его ближайшее окружение стало готовиться к решающей битве за ленинское наследство, и Троцкий не являлся здесь исключением. До того лишь изредка обращавшийся к вопросам Коминтерна, он стал заявлять о себе и на этом фронте. Его коньком был французский вопрос, что было связано со знанием языка[972]. Французская коммунистическая партия, «вылупившаяся» в начале 1921 года из социалистической партии СФИО, на протяжении последующих лет оставалась для Коминтерна проблемным ребенком.

^{Французские делегаты Четвертого конгресса Коминтерна Борис Суварин и Альфред Росмер}

^{9 ноября — 5 декабря 1922}

^{[РГАСПИ. Ф. 491. Оп. 2. Д. 142. Л. 1]}

При формировании ее руководства Зиновьев сделал ставку на фракцию «левых» во главе с протеже Троцкого Борисом Сувариным[973].

Главным условием Председатель ИККИ считал сохранение в своих руках всех кадровых решений: «Мы уже два раза писали в Париж и повторяю еще раз: самым подходящим и желательным мы бы считали, чтобы окончательное распределение должностей произошло в Москве»[974]. В противовес Зиновьеву Троцкий выступил против «механической передачи ФКП в руки левых», да еще и решением московского руководства. «Создание левого ЦК было бы организационным выражением влияния Интернационала, но не выражением внутренней эволюции французской партии. В результате мы получили бы на другой день после Конгресса оппозиционный блок центра и правой — против ЦК, который считался бы прямым детищем Москвы». И далее: «Левая хочет просто перескочить через затруднения и просит, чтобы мы ее приподняли за волосы. Немного приподнять можно и должно, но если слишком приподнять, как бы мы не остались со скальпом Суварина в руках»[975].

На такую позицию Троцкого наложила отпечаток история с расколом Итальянской социалистической партии, который произошел на съезде в Ливорно в начале 1921 года. Тогда ставка эмиссаров Коминтерна на фракцию «левых» привела к тому, что большинство социалистов предпочло остаться в старой партии. Троцкий высказался за соблюдение принципа «лучше позже, да больше», т. е. за то, чтобы терпеливо дожидаться полевения простых рабочих-социалистов. «Я считаю, что более осторожный метод является и более экономным», — заявил оппонент Зиновьева, тонко намекая на то, кто же несет личную ответственность за конфуз в Ливорно. При этом он настаивал на твердом проведении линии на сохранение единства в руководстве ФКП: «Разрыв между левой и центром из-за числа мест в ЦК был бы, на данной стадии борьбы, явной и грубой ошибкой. Думаю, что надо дать левой твердую инструкцию в этом смысле»[976].