Утопленник (СИ)

— Э, э, глазолисий! — крикнул Богдан и нажал кнопку, чтобы опустить стекло. Духота и запах горячего асфальта ворвались в салон и смешались с холодным воздухом от кондиционера. — Э, бабуся, смотри, сейчас твой… сорванец мне пульку в глаз зашлёт.

— А что я могу с ним поделать?

— У, грёбаный негодник. — Богдан погрозил указательным пальцем мальчугану. — Надо было с Потапом остаться. — Он посмотрел на шоссе — движение остановилось, тихо выругался, сорвал «мерседес» с места и повернул налево, набирая скорость, покатил на юг, позабыв про заправку.

2

«Мерседес» переехал старую железнодорожную линию без шлагбаумов, шины тяжело шуршали по дороге, спускающейся к городку из двух гостиниц, ресторана, бара, автомойки, аквапарка и двух открытых бассейнов. Богдан крутанул руль и съехал с дороги на площадку, где расположились в два ряда иномарки. Под навесом возле стеклянных дверей гостиницы в стиле Тюдоров с двумя высокими дымоходами, возможно, декоративными, стояли три парня спортивного телосложения, обнимали своих девушек в купальниках. Богдан остановил «мерседес», осмотрел территорию, решая, куда припарковаться. Впереди на трёхметровом паруснике лазили дети, справа над воротами висела вывеска: «АКВАТОРИЯ». Слева по центру небольшого сквера — бетонная урна для курильщиков, окружённая четырьмя лавками, где сидела дама лет сорока в белом шёлковом костюме, курила сигарету в мундштуке и весело смеялась в мобильник. Её раскрашенная болонка сидела рядом на скамье и тряслась от холода в тени пальмы под нещадным зноем солнца, иногда полаивала. Никогда Богдан не понимал зачем нужно такое убожество, от которой лишь вонь и шерсть: пёс должен убивать. На небо наступили облака, а с ними легла на сердце лёгкая грусть. Богдан усмехнулся, мысленно подметил, что визжащая собачонка дамы из-за тени с небес сейчас скопытится от трескучего мороза. Он тронул с места «мерседес», припарковал к самому правому углу здания, взял с заднего сиденья портфель и вытащил фотографию с Алисой и Туф. Мелодично пропел:

— Если красавица м-м-м-м бросается, будь осторожен… — Богдан изменил тон на более грубый. — Ни ментов, ни врагов, лишь один я и… вы. — Богдан провёл пальцем по изображению Алисы. — Ну и куда ты из могилки сгинула? Поспешили спрятать мои доброжелатели? Или враги?

Фотография утонула в боковом кармане льняного пиджака Богдана. Дверь «мерседеса» со стороны водителя открылась, выпустила хозяина. Приятно повеял тихий ветер, охолодил потный лоб, скользнул по коротко стриженным волосам и затих.

Богдан нажал кнопку брелока автосигнализации, накинул лямку сумки на плечо, на секунду обернулся: на другой стороне шоссе тянулись в ряд несколько безликих двухэтажных зданий. За ними располагались шесть богатых домов. Отсюда их не было видно, но Богдан знал, что они там. Спрятались. В середине двухтысячных он участвовал в криминальной разборке и там состоялась ужасная перестрелка. После чего, если ехать по дороге вдоль гостиниц далеко за бассейны, в подсобке без окон сожгли живьём его друга, подперев дверь горбылём. Они, конечно, отомстили вместе с отшельником. И…

— Отшельником? — прошептал Богдан. — Так кто же он? Почему я помню, что он был, но не знаю — кто он? Нужно спросить Потапа. — Он подумал, что в последнее время слово отшельник часто фигурирует в мыслях, будто кто-то нарочно шепчет, подсказывает, намекает, хочет о чём-то поведать, но хитро умалчивает.

Богдан пнул пластиковую бутылку из-под «Пепси-Колы» и направился к дверям ресторана. За спиной визгливо затявкало и только он обернулся, «попугайная» болонка вцепилась ему в штанину. Богдан поднял визжащее животное за загривок и поднёс близко к глазам.

— Вот шавочка, — усмехнулся он. — Ты ещё не околела под облаками?

Псина понимающе проскулила, повела мордой, глаза возмущались: «А то… Поэтому и взбесилась».

Женщина в белом шёлковом костюме подлетела к Богдану, подхватила свою собачонку под брюхо и забрала из рук чужака. Но псина отвернулась от хозяйки, повела носом к лицу Богдана и постаралась лизнуть.

— То рвёт на части, то желает расцеловать. — Богдан оглядел женщину: гадко не понравилась.

— Да, очень странно. Вообще-то, она не любит людей, — сообщила женщина.

— Значит, она как Бродский… Холод его лютей… реки, промёрзшей до дна… он не любит людей…

— И я тоже. — Женщина вскинула подбородок и как-то манерно воткнула мундштук между губ, начала большим пальцем выбивать из кремня зажигалки огонь.

— Злое божество? Богиня?..

— Да. Богиня.

— Ясно. — Богдан поднёс губы к уху женщины и что-то прошептал. Её лицо стало краснее красной розы в виде заколки на её волосах, от возмущения она едва не задохнулась. Она стала ловить ртом воздух, чтобы выпалить что-нибудь хамское в ответ.

— О, вот ещё… — Богдан сбил щелчком огонёк с её сигареты. — Пепельницей не будь. И тогда, может, немного приблизишься к богине. И, настоящие Богини… любят свой народ. — Богдан открыл дверь, скрылся в полумраке, выплеснув напоследок слов:

— Вагиня современной технократии…