Утраченное кафе «У Шиндлеров»

Когда в следующие выходные София приезжает в Лондон, то в двух больших сумках привозит, как и обещала, коллекцию марок Курта. Как всегда, мало что хранилось в альбомах; Курту недоставало терпения и внимания к деталям, отличающим настоящего коллекционера. Коллекция представляет собой кипу пустых конвертов и открыток, которые присылали нам и Курту, а также собрание марок, и погашенных в первый день, и просто оторванных с конвертов. Мы выкладываем это все на стол в столовой и пробуем рассортировать.

Среди марок мы обнаруживаем запечатанный конверт, адресованный Зигфриду Зальцеру, но не на его обычный венский адрес. На почтовом штемпеле стоит дата 6 августа 1942 года, на конверт наклеена красная марка стоимостью 8 рейхспфеннигов со словами Deutsches Reich и профильным портретом Гитлера.

Мы аккуратно распечатываем конверт. В нем до сих пор лежит листок бумаги. Я нервничаю, гадая, что могу на нем прочитать. Имя отправителя мне знакомо: это Герман Шнеевайс, бухгалтер семьи, который работал с Эрихом и Гуго и помогал им рассчитать расходы по отъезду и суммы сборов. Я рассматриваю листок. Это счет за услуги Шнеевайса по оплате выездного сбора (Reichtsfluchtsteuer) для Зигфрида и Марты.

Вот только платить выездной сбор бессмысленно, когда некуда ехать.

17 Печенье с сухофруктами

Венская библиотека, Лондон, 2019 год

Я нахожусь на Рассел-сквер, в библиотеке, полное название которой звучит так: «Венская библиотека Холокоста». Также она называется «одним из авторитетнейших и наиболее полных архивов материалов по Холокосту и эре нацизма».

Среди ее разнообразного содержимого есть маленькая синяя брошюра, которую перед Второй мировой войной полиция выдавала всем еврейским беженцам по их прибытии в Лондон. Она называется «Вы в Англии. Полезная информация и руководство для каждого беженца»; на левых страницах текст отпечатан по-английски, на правых – по-немецки. Учитывая, что многие беженцы наверняка успели побывать в лапах гестапо, брошюра осторожно напоминает своим читателям, что в Англии «полиция – это друг, готовый помочь Вам, где бы Вы ни оказались».

Прочие посулы, впрочем, весьма скромны. Брошюра предупреждает, что организации по делам беженцев работают с полной нагрузкой, поэтому вновь прибывшие должны набраться терпения и не жаловаться, потому что в стране «находится большое количество людей, чье положение столь же трагично, как и Ваше».

Не забыт и кодекс поведения. Беженцам настоятельно советуют проводить свободное время за изучением английского языка, практиковаться в правильном произношении, предостерегают их от «использования немецкого языка на улицах, в общественном транспорте и общественных местах, например ресторанах». Гораздо лучше «говорить с запинками по-английски, чем бегло по-немецки».

В брошюре содержится совет «не навлекать на себя подозрений громкой речью, манерами или одеждой», так как англичанам «очень не нравятся бахвальство, нескромность, излишняя развязность речи и манер».

Во всем этом для моей семьи нет ничего нового. Многие ее поколения учились ассимиляции и издавна оттачивали искусство растворения на общем фоне. Теперь, после бегства из Австрии, снова приходится это делать. Слова брошюры выдают страх, не изменится ли положение дел: британская еврейская община переживает, что вновь прибывшие потеснят ее и создадут угрозу месту, которое она с таким трудом завоевала для себя в английском обществе.

А самое главное, их предостерегают, чтобы они не жаловались на фашизм и не вели разговоров о том, что «вам этого тоже не миновать», так как «британские евреи всячески противятся насаждению такой крамольной мысли». В брошюре открытым текстом говорится, что еврейская община Британии обещала Министерству внутренних дел взять всех беженцев на содержание и что они «не будут поступать на работу без разрешения Министерства внутренних дел, чтобы рабочих мест не лишились британцы».

Впрочем, из-за Шиндлеров британским евреям волноваться не нужно. Эта семья хорошо умеет приспосабливаться к новому окружению.