Утренние колокола. Роман-хроника

Тоска была привычной, но от этого она не становилась легче. Все кругом были заняты важной деятельностью. Один имения продавал, другой их приобретал, третий думал о развитии родной литературы, четвертый – о политической борьбе и своих политических рукописях, о свободе для народа. У всех свои дела. Лишь Анненков не знал, к чему приложить душу. И потому все ездил, был со всеми знаком, выглядывал их дела, книги, участвовал в разговорах, но ничего из их мыслей к себе приложить не мог. Какой-то он лишний человек, ну прямо как литературный тип, открытый Белинским.

Он долго ворочался в тоске, жалел себя, пока не наступил сон.

•

В тот год все знали, что в Брюсселе, в бельгийской столице, дышится свободнее.

Приехал Вильгельм Вольф, сын крепостного крестьянина из Силезии. В юности он с трудом пробился в университет, стал изучать классическую филологию, но после студенческих волнений угодил в тюрьму.

– Я давно хотел сказать вам свое спасибо за ваши статьи в «Немецко-французских ежегодниках». – Вольф разговаривал с Марксом и Энгельсом уже в первый день. – Они хорошо прочистили мою голову, после этого я стал задумываться о коммунизме.

– А мы читали ваши статьи в защиту силезских ткачей, они привлекли внимание всей Германии.

Вольфу скоро дали прозвище Лупус («волк» – перевод его фамилии на латынь).

Приехал прусский лейтенант Вейдемейер. Он тоже читал сначала «Рейнскую газету», потом «Ежегодники», а потом отказался от службы и сам стал печатать социалистические статьи.

И товарищ Маркса по гимназии Эдгар фон Вестфален, младший брат Женни, тоже приехал в Брюссель.

Зимой во время рождественских праздников, когда все собрались в тесной квартире Маркса, говорили они об одном и том же: коммунистам пора объединяться и центром должен быть комитет здесь, в Брюсселе.

Они так и назвали себя: Коммунистический корреспондетский комитет и сразу после рождества разослали знакомым коммунистам и социалистам Германии первые письма. Энгельс знал адреса в Кельне, Эльберфельде, Дюссельдорфе – в прошлую зиму он перезнакомился там со многими единомышленниками. Силезские адреса привез Лупус.

Единомышленникам предлагали обмениваться политическими новостями, сообща печатать коммунистическую литературу. А главное – организовывать в разных частях Германии такие же комитеты.

Через несколько месяцев Коммунистический корреспондентский комитет заработал в Лондоне, к нему присоединился Гарни.

•

Зимой в Брюссель из Лондона переехал Вейтлинг. Был он все тот же – белокурый, с важным волевым лицом.

– Всюду завистники, – жаловался он Марксу и Энгельсу. – Я, мои книги объединили этих людей, но в людях нет благодарности, они только и думают что о личной славе. – Вейтлинг говорил с горечью. Это был пророк. Пророк, которого преследовали завистники.

– Я знаю Молля и Шаппера, за личной славой эти люди не гонятся, – вступился Энгельс.

– С идеями коммунизма пришел на землю Христос, но его слова извратили попы и болтуны-ученые. Я доведу его дело до победы.

– Однако и вам, дорогой Вейтлинг, тоже надо бы поучиться, – Маркс старался сказать это как можно мягче. – Ваша книга стоит много выше писаний французских социалистов, но ей не хватает научности… Коммунизм в один день создать невозможно.

– Учиться? – переспросил Вейтлинг с обидой. – Это я только что слышал в Лондоне от Шаппера и Молля. Быть может, они и написали вам? Это вы мне-то советуете учиться? – И снова Вейтлинг засмеялся с горечью актера, играющего короля Лира. – Достижения всех наук не стоят того, что я открыл и готов передать человечеству. Возможно, таким людям, как вы, доктор Маркс, ученье, действительно, идет на пользу. Привыкнув однажды к этому занятию, они уже не могут обойтись без него. А я выучился всему сам. Сам добыл те знания, которые мне необходимы, а лишние мне не нужны.

– Что мы с ним будем делать? – спросил Энгельс, когда они остались вдвоем с Марксом.

– Попробуем убедить – другого выхода нет. За ним десятки общин ремесленников. Его книга, действительно, принесла пользу.

– Четыре года назад. А сейчас она тормозит развитие коммунистических идей.

– Не согласится – будем бороться. А жаль, что он стал таким, – сказал с горечью Маркс.

•

На одном конце зеленого овального столика сел сам Маркс. Как гостю ему уступили место рядом с Вейтлингом. С другого конца стоял по-английски прямой и серьезный Энгельс. Он и начал совещание. Сказал, что необходимо объединить усилия и сейчас, когда наметилась возможность издавать коммунистическую литературу, надо наметить четкий план – какие книги необходимы прежде всего.

Вейтлинг потребовал издать раньше всех его, Вейтлинга, книги.

Маркс не сдержался:

– Скажите нам, Вейтлинг, что вы можете дать рабочим, кроме своих фантазий?

Вейтлинг говорил долго, спотыкаясь и путаясь. Возможно, среди необразованных подмастерьев он и мог показаться оратором, но здесь после остроумной речи Энгельса, после энергичных вопросов Маркса он показался Анненкову гимназистом, не выучившим урока и пытающимся выкручиваться.