Утренние колокола. Роман-хроника

– Вам не кажется, Вейтлинг, что давать обещания рабочим, звать их к борьбе, не подкрепляя свои слова научными знаниями, равносильно обману? – снова не сдержался Маркс. – Мы уже несколько месяцев говорим с вами об этом.

И Вейтлинг, также путаясь, стал говорить, что он и без научных знаний организовал общины ремесленников. И что от них, образованных, умствующих людей, один только вред.

– Невежество никогда еще не помогало делу! – Маркс стукнул кулаком и вышел из-за столика. – Мы с вами много раз пытались дружески разговаривать, убеждать. Ваши книги рассчитаны на подмастерьев, ремесленников. Вы не хотите видеть, что уже и в Германии образуется пролетариат. И его сознание намного выше сознания мелких ремесленников. Сначала ваши книги приносили пользу, теперь вы задерживаете движение, и мы будем с вами бороться, Вейтлинг. В каждой общине коммунистов будем бороться!

– Толстой был прав, давая мне рекомендательное письмо к вам, господин Маркс. Я потрясен смелостью и четкостью ваших выражений, – говорил Анненков вечером на квартире у Маркса. – Я собираюсь в Париж, говорят, вы в большой дружбе со знаменитым Гейне. Буду счастлив передать ему от вас несколько строк…

Маркс молча взял листок бумаги, перо и быстро написал:

«Дорогой Гейне!

Я пользуюсь проездом подателя этих строк, г-на Анненкова, очень любезного и образованного русского, чтобы послать Вам сердечный привет…»

– Сразу же по приезде я обязательно передам Гейне эту вашу записку, – сказал Анненков и стал прощаться.

•

В те же дни Энгельс писал своему зятю Эмилю Бланку другое письмо:

«Дорогой Эмиль!

Сделай одолжение, пришли мне немедленно 6 ф.ст., или около 150 франков. Я верну их тебе через неделю или две…

В заключение еще раз прошу тебя ничего не говорить о содержании этого письма. Привет.

Твой Ф.»

Все, что имело цену, Энгельс отнес в ломбард.

Неожиданно отец написал, что собирается в деловую поездку, а заодно и заедет в Брюссель. Надо было срочно выкупать вещи. У Маркса денег тоже не было, он уже заложил все ценные вещи и говорил о переезде в дешевую гостиницу.

К счастью, Эмиль не подвел и за несколько часов до приезда отца Энгельс успел выкупить и фрак и пальто. Мери быстро привела вещи в порядок, и Энгельс встречал отца уже приодетым.

Отец выдал несколько сотен франков – проценты, которые полагались Фридриху от его доли в дедовском капитале.

– Я не стану спрашивать, одумался ли ты, – в который раз сделав горестное лицо праведника, говорил отец. – Но когда наступит миг твоего раскаяния, в своем доме ты всегда найдешь утешение. Ты губишь в себе хорошего коммерсанта.

•

Издатели не торопились принимать рукопись «Немецкой идеологии». Она была для них чересчур остра. Надежда получить гонорар оттягивалась все дальше.

Вместе с женою, детьми и Ленхен Маркс переехал в дешевую гостиницу «Буа Соваж» на площадь Сент-Гюдюль, 19. Возчик вез на тележке весь скарб Марксов. Следом Женни и Ленхен несли детишек.

Энгельсу тоже ненадолго хватило того, что привез отец. В июне вместе с Мери он поселился в той же гостинице.

«Напротив моей комнаты живет известный Маркс со своей высокообразованной женой и двумя прекрасными детьми. Кроме того, здесь остановился также и Фридрих Энгельс, книгу об Англии которого ты читала. Он взял себе в жены маленькую англичанку из Манчестера, так что мы беседуем теперь наполовину по-английски, наполовину по-немецки», – писал старый друг Георг Веерт своей матери.

•

Денег иногда не было даже на переписку. А Коммунистический корреспондентский комитет наладил связи уже со многими городами. Писали Копенгаген, Гавр, Гетеборг.

Брюссельский комитет стал политическим центром движения коммунистов.

В августе комитет направил Энгельса в Париж. И снова – денег едва хватило на дорогу.

«Я не оплачиваю писем, так как у меня мало денег и до 1 октября нет надежды их получить», – кончил он первое письмо из Парижа.

В общинах «Союза справедливых» был разброд. Последователь Прудона Карл Грюн проповедовал ремесленникам и подмастерьям фантастический «мироспасающий план». Пусть каждый рабочий купит по нескольку мелких акций и тогда постепенно в руках рабочих окажется все производство. А в революции – отпадет нужда.

Проще «сразу начеканить пятифранковых монет из серебра лунного света», – издевался Фридрих во время споров с Грюном.

Ремесленники собирались в тех же кабачках, куда когда-то они ходили вместе с Марксом и Бакуниным. Не у каждого днем было на что пообедать, а Грюн уговаривал их скупать акции.

По нескольку часов без перерыва они слушали рассказы Энгельса о научном коммунизме и фантастических планах Вейтлинга, Прудона, Грюна.