Утренние колокола. Роман-хроника

Отец Фридриха наказывал сына почти ежедневно. Ему была непонятна сыновья строптивость. Особенно он удивился однажды, когда сын вошел к нему в кабинет и попросил:

– Отец, позвольте мне отстоять на коленях час, а потом я буду читать книгу о путешествиях знаменитого пирата, потому что мне ее дали на один день.

Отец стоять на коленях разрешил, а книгу забрал.

Но на следующий день сын уже снова нарушал запрет.

– Я боюсь за нашего мальчика, – говорил отец фрау Элизе. – Фред, он такой одаренный ребенок, но его сбивает с толку улица. Уединенная жизнь в доме у доктора Ханчке несомненно пойдет ему на пользу. Конечно, это будет стоить некоторых денег, особенно трудно сейчас, когда я напрягаю силы, чтобы завести самостоятельное дело.

– Дорогой мой, но ведь Фред – мальчик, и ему необходимы игры. А эти книги, я их тоже все читаю с интересом, в них ничего дурного я не находила, наоборот, они воспитывают благородные чувства.

– Благородные чувства нужны английской королеве, когда она произносит тронную речь, – как всегда четко выговаривая слова, отвечал отец. – А нам, купцам и фабрикантам, нужны честный деловой подход и вот такая хватка. – И отец показывал свой крупный кулак, доставшийся ему от крестьянских дедов.

– Но мой милый, а разве сам ты – ты не благороден? И ты ведь любишь музыку, за границей посещаешь театры. Вчера ты читал Шиллера, и я видела, с каким трудом ты оторвался от него…

– Именно потому я и боюсь за мальчика. Я-то сам с малых лет проходил воспитание в отцовской конторе. А ему все слишком легко достается. А эти книги – они так просто могут сбить с толку. Особенно теперь, когда стали открыто печатать всевозможные вредные мысли…

Впервые Фридрих прочитал об идеях века в десять лет. Главной идеей века была, конечно, мысль о свободе.

Это удивительно! Он был уверен, что власть королям дана от бога, что в мире все устроено прочно и навсегда.

И вдруг во Франции – революция!

Отец выписывал парижскую газету. Фридрих читал ее для упражнений во французском. Газета и сообщала о волнениях в Париже.

Об императоре Наполеоне он уже слышал дома много раз.

– Наполеон лично осматривал нашу гимназию и сообщил мне тогда, что не уверен, правильно ли выбрал карьеру, – рассказывал дед. – Представляете, он говорил мне так: «Я часто жалею, что не сделался ученым, но иногда приходится становиться императором, если того требует мир».

– Когда Наполеон объявил войну Англии, мы чуть не обанкротились, – рассказывал отец.

– Но зато вы должны сказать ему спасибо за кодекс. Ведь это он ликвидировал сословия и дал вам свободу торговли.

– За кодекс ему спасибо.

Умерших императоров можно было обсуждать, их даже позволялось ругать, если не сильно.

Но оказывается, и против живущих, нынешних королей тоже можно восстать!

Фридрих прочитал газету первым, отнес ее отцу и молча ждал.

– Добром это не кончится, – сказал отец, отодвинув газету, – любая революция приводит к хаосу и голоду. Благодарение богу, что у нас в Пруссии твердая власть, да и мы сами более благоразумны и не поддадимся разрушительным идеям.

После городского училища лишь немногие переходили в эльберфельдскую гимназию. Отец слегка колебался.

– Каспар Энгельс был человек простой, гимназии не кончал, но увеличил состояние вчетверо, и уважал его в городе каждый, – говорил он полушутя фрау Элизе.

Но мама шуток не принимала.

– Дорогой мой, то был другой век, а сейчас даже Бланки отдают своего сына в гимназию.

– Я бы сам мечтал стать директором такой гимназии, – говорил дед, – как-никак, она лучшая в Пруссии!

Наконец было решено: Фридрих переходит в гимназию, а так как дорога длинна, он живет на пансионе у самого исполняющего обязанности директора, доктора Ханчке.

Уже первый урок в гимназии был удивителен.

Сначала все казалось обыкновенным. В актовом зале собрались новые и старые ученики, и профессор Ханчке сказал речь.

Фридрих, братья Греберы и Бланк держались вместе. Больше половины людей в их новом классе были незнакомыми – из Эльберфельда. Они же, барменцы, чувствовали себя здесь чужеземцами.

Ханчке говорил спокойно. Речь его была составлена из фраз типа: «я выражаю надежду», «вы и впредь будете также старательно». Речь эта казалась круглой и в меру скучной.

Фридрих приготовился поскучать и на первом уроке. Но едва они сели, как дверь громко распахнулась и в класс быстрыми шагами вошел учитель словесности Клаузен.

– Садитесь, садитесь быстрей, господа, – сказал Клаузен, отмахнувшись от приветствий, – я познакомлю вас с чрезвычайно интересным изданием. – Он поднял вверх толстую книгу. – У меня в руках первый том профессоров Якоба и Вильгельма Гриммов: «Детские и семейные сказки». Кто знаком с этой книгой, господа?

Фридриху из этой книги читал дедушка Ван Хаар. Знакомыми оказались еще двое.

– Отлично, – обрадовался Клаузен и начал читать сказку «Игрушки великанов».

Слушали его тихо. Никто из учеников не привык, чтобы на уроке читали сказки.

Клаузен читал громко, с удовольствием изображая и великана, и его дочь, и крестьян.

Когда сказка кончилась, он захлопнул книгу.