Утренний, розовый век. Россия-2024 (первая часть)

Несколько лет назад Валерий Акимов, — он уже тогда считался олигархом, правда, по российскому рейтингу богачей шел еще только в середине второго десятка, — обратился к нам с заказом. Это было само по себе необычно: миллиардер пожелал воспользоваться услугами небольшой, малоизвестной в то время консалтинговой конторы (потом мы узнали, что до нас он обращался в самые знаменитые фирмы и остался ими недоволен). Акимов хотел, чтобы мы спрогнозировали, в какую отрасль в нашем отечестве стоит вложить крупные деньги с тем, чтобы получить максимальную и скорую отдачу.

Задание было непростое. Наукоемкие производства, естественно, сразу исключались, хотя бы потому, что в России осталось слишком мало толковых инженеров и квалифицированных рабочих. Нужно было найти вариант извечного нашего бизнеса: добычи и несложной переработки какого-то природного сырья. Но здесь всё прибыльное — нефть, газ, лес, металлы — давным-давно поделили между собой главные семейства страны.

Словом, задачка выходила в духе русской сказки: "Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что". Однако я, со времен учебы в "Военмехе" и своей недолгой инженерской карьеры, именно такие задачки любил. Через полтора месяца я выдал ответ: калийные удобрения! Мои выкладки показали: в мире, вследствие истощения почв и роста населения, грядет бум спроса на такую продукцию, а на территории России — половина всех залежей калийных солей на планете. Конечно, у этих месторождений имелись свои владельцы, но их кланы в то время еще не могли сравниться по могуществу с нефтегазовыми, и я не сомневался, что они уступят решительному натиску. Я доказывал: калийные рудники с перерабатывающими заводами можно выкупить и расширить, будучи уверенным, что деньги вернутся с лихвой. Причем захватывать отрасль надо было немедленно, пока остальные олигархи не обратили на нее внимание.

И, как ни удивительно, Акимов тогда поверил безвестному аналитику, рискнул несколькими миллиардами! Сейчас его состояние удвоилось, он вошел в первую пятерку российских магнатов и диктует условия мировому калийному рынку.

— Вот здрасьте! — сказал я. — Столько лет он про нас не вспоминал, даже на наши поздравления с праздниками не отвечал, хороша благодарность, а тут вдруг ему приспичило! Кстати, он сам написал письмо?

— Нет, какой-то секретарь. — И Колосов протянул мне распечатку.

Я прочитал:

"Многоуважаемые господа! Я счастлив оттого, что мне выпала высокая честь обратиться к Вам с нижайшей просьбой! Мой шеф, Валерий Анатольевич Акимов, был бы сердечно признателен, если бы Ваш сотрудник, глубочайше уважаемый Валентин Юрьевич Орлов, нашел возможность ненадолго оторваться от своих, — несомненно, чрезвычайно важных, — текущих дел и посетить его в любое удобное для себя время, желательно — самое ближайшее, желательно — сегодня, для обсуждения некоторых вопросов. Степень Вашей любезности, а с ней и наша благодарность увеличатся неизмеримо, если визит достопочтеннейшего господина Орлова будет предуведомлен телефонным звонком, или имэйлом, или любым иным способом, который Вы, необъятно уважаемые господа, сочтете уместным и необременительным. С благоговейным нетерпением ожидаю ответа! С бесконечным уважением! С верой в будущее сотрудничество! Искренне Ваш! 3-й секретарь правления АО 'Глобал-Калий СПб' Князев Сергей Иоаннович".

— А это не розыгрыш? — усомнился я. — Похоже на шутовство.

— Да, странноватое письмо. Но отправлено с официального адреса корпорации. Он, конечно, защищен.

Я всё еще разглядывал распечатку.

— Что вы об этом думаете? — осторожно спросил Колосов.

— Думаю, что он пассивный гомосексуалист.

— Кто?! — изумился Колосов.

— Этот Сергей Иоаннович Князев. Чересчур слащав.

Колосов поморщился:

— Знаете, Валентин Юрьевич, ваш юмор…

— Кажется вам пошловатым? Если хотите, чтобы он сделался тоньше, измените окружающую действительность.

— Я постараюсь, — пообещал Колосов. — А сейчас, пожалуйста, отправляйтесь к Акимову. Освобождаю вас от всех других заданий. Работу по целлюлозе доведет… — он сделал секундную паузу, как будто перебирал в уме кандидатуры, — ну, хотя бы Шлейкин. Поезжайте, поезжайте! Адрес знаете? Да, особняк на Моховой. А я сам свяжусь с этим Князевым, сообщу, что вы уже в пути.

Я забежал в кабинет взять куртку из стенного шкафа. Сапкин сразу насторожился:

— Уходишь?

Это еще одна милая черта моего коллеги: он следит за всем, что делается вокруг, искоса наблюдает за сотрудниками, прислушивается к разговорам. Похоже, он — со своим пакетом акций и дядей, главным акционером, — считает себя хозяином фирмы и тревожится, как бы кто-то по нерадивости или злому умыслу не нанес ущерба его и дядюшкиным дивидендам.

— Ухожу, — рассеянно ответил я, доставая куртку и шапку.

— Куда?

— Спецзадание! — попробовал я отшутиться, рассовывая по карманам нетбук, пачку сигарет, зажигалку.

— Какое спецзадание? — потребовал Сапкин отчета.

И тут я неожиданно для себя взорвался:

— Не твоего ума дело! Что ты вечно суешь нос, куда не просят!

— Ты-то больно умный! — проскрипел Сапкин. — Гляди, шею не сверни со своим умом!