Утренний, розовый век. Россия-2024 (первая часть)

И только тут, под неистовым взглядом Билла, до меня вдруг, что называется, дошло… Какой же я все-таки тугодум: несколько лет знал проклятого Сапкина, еле сдерживал тошноту от его мерзости, и ни разу не задумался о причинах! Да ведь всё поведение Сапкина — его патологическая злобность, подозрительность, завистливость, его идиотское самодовольство, его бессмысленное сидение на работе до ночи — это же вопиющие, описанные в любом учебнике психиатрии симптомы всем известной болезни! Как же я, столько проработавший в больнице среди сумасшедших и в еще большем изобилии навидавшийся их вне больничных стен, раньше не сумел сложить два и два? И как хорошо, что хоть в критическую минуту мой мозг, набравший мощность отчаяния, вытолкнул спасительную разгадку!

— Игорь Сапкин был эпилептиком, — сказал я, стараясь говорить спокойно. — Он действительно следил за мной, не знаю почему, да это сейчас и не важно. А важно то, что сегодня на Литейном он меня подстерегал. Я его даже не заметил, но у него при виде меня от волнения начался эпилептический припадок, и…

Майор и его полицаи слушали меня в растерянности, зато Билл сообразил всё мгновенно:

— Здесь прямо в лоб снято, — крикнул он, указывая на монитор, — а надо, чтобы сбоку хоть чуток захватило! Какие там магазины по соседству с "Гэймером"?

— С одной стороны — "Лотос", парфюмерный, — подсказал его лейтенант, — с другой — секс-шоп "Райское яблоко".

— А ну, мигом записи с их камер! — гаркнул Билл. — Если отсюда не сможете скачать, пулей к ним и обратно!

Майор уже несся к дверям, приговаривая:

— Да мы скачаем, отсюда скачаем.

Билл демонстративно закурил, развалившись за столом. Его лейтенант, подумав, уселся на стул у стены. Оба полицая, захвативших меня, стояли навытяжку.

Минут через десять примчался возбужденный майор с флешкой в руке:

— Есть, господин генерал, с обеих камер!

— Давай! — распорядился Билл.

Монитор был повернут к нему, и все мы сгрудились за его спиной. Майор подключил флешку.

Камера "Лотоса", находившегося ближе к Невскому, почти не захватила место происшествия, только под конец времени на левом краю экрана появилась мощная морда джипа, у колес которого очутился Сапкин со свернутой шеей.

А запись "Райского яблока" получилась неплохо. Вид под углом сразу всё объяснял. У правого края экрана стоял Сапкин, привалившийся задом к ограждению. Он то и дело поглядывал в сторону Невского: ожидал меня и знал, откуда я должен прийти. Вот появился и я собственной персоной, погруженный в свои мысли. Право, неловко от того, какая у меня унылая физиономия. Зато в этом ракурсе отчетливо можно было рассмотреть, как я прохожу мимо Сапкина, даже не взглянув в его сторону, и между нами остается хоть небольшое, но расстояние. Я действительно не коснулся его!

Билл, довольный, ткнул пальцем в экран:

— Видали?!

А там ясно было видно, как у Сапкина, когда я поравнялся с ним, вдруг исказилось лицо; как он, вытягиваемый жестокой нечеловеческой силой, стал подниматься на цыпочках, навалился спиной на ограждение, запрокинулся назад; как, выгибаясь дугой и подергиваясь, свесился на мостовую. Я отдалился от него уже на несколько шагов, когда черная масса джипа с выделявшейся белой рамкой бокового зеркала вплыла с левой стороны в кадр и неумолимо, как судьба, прошла по экрану.

— Всё ясно, — сказал Билл, вставая, — закрыли вопрос!

— Надо бы подтвердить, — пробормотал майор, — историю болезни посмотреть.

Историю болезни? Мой мозг перемалывал уже последние зернышки проблемы. На моих глазах припадков у Сапкина не случалось, значит, он лечился, как-то поддерживал себя. Но делал это, наверняка, втайне, потому что статус эпилептика влечет за собой множество ограничений. Эпилептикам нельзя водить машину, нельзя управлять любой техникой, нельзя преподавать и работать в средствах массовой информации, нельзя иметь допуск к государственным секретам, оружию, взрывчатым веществам. Им даже плавать, даже самостоятельно переходить улицы категорически не рекомендуется.

— Думаю, на учете в психдиспансере он не состоял, — сказал я, — лечился втихаря. Поищите следы в коммерческих медцентрах.

— Да этих лавочек теперь столько развелось… — заныл майор.

— Найдешь! — веско сказал Билл. — ТЕБЕ это надо, чтобы дело закрыть. И не вздумай на гаишников спихнуть, проверю.

Я стал собирать со стола свои вещи и рассовывать их по карманам.

Майор пытался еще что-то отспорить:

— А вот, задержанный… то есть, господин Орлов… избил погибшего, убийством угрожал. С этим что делать?

— Сделаем, — успокоил его Билл. — Это мой человек, я ему выговор объявлю, за грубые методы. А твои ребята что — ангелы? Они его по доброму согласию сюда привели?

Я погладил поднывавший бок и сказал:

— Всё нормально, у каждого своя работа.

— Значит, ни к кому никаких претензий, — подытожил Билл. Скомандовал: — Пошли! — и громыхающими шагами Каменного гостя направился к выходу.

Лейтенант и я последовали за ним.