Утренний, розовый век. Россия-2024 (первая часть)

Водка не помогла. Разволновавшиеся, мы с Милой спали в эту ночь мало и тревожно. Так что, когда я утром шагал от Невского по Литейному к ресторанчику разумников, голова у меня была нехороша, мозговые извилины словно засыпало песком. Я не только туго соображал, я даже плохо видел происходящее вокруг. Прохожих было полно, я двигался вдоль ограждения, которое по всему Литейному отделяет тротуар от проезжей части. Только порой обходил тех, кто у ограждения стоял, не обращая на них внимания.

Парковка в этой части Литейного днем запрещена, мостовая до самого тротуара свободна для проезда, и навстречу мне за ограждением, буквально на расстоянии вытянутой руки, катился в сторону Невского поток машин. Я поравнялся с салоном "Гэймер", как всегда припомнил, что во времена моей молодости в этом самом здании был книжный магазин, где я рылся на полках. До "Евгения и Параши" оставалось меньше десяти минут ходьбы.

И тут в ровном уличном шуме позади меня вдруг раздались отчаянный визг тормозов и в тот же миг — глухой удар. Я оглянулся на остановившийся черный джип с отчаянно мигающими задними сигналами, а в следующую секунду вздрогнул, увидев, что на асфальте, притиснутый колесами джипа к самому поребрику тротуара, лежит ногами в мою сторону человек с неестественно вывернутой головой. Вокруг нее расползалась лужица крови. Лица несчастного я разглядеть не мог.

Ехавшие вслед за джипом машины притормаживали и объезжали его. Из джипа выскочил хозяин, судя по виду, чиновник средней руки, заорал на лежавшего: "Падла, куда ж ты вывалился!" — потом, приглядевшись к своей жертве, обреченно махнул рукой. Меня пихали и оттесняли зеваки, проталкивавшиеся к ограждению посмотреть, что случилось. Вспыхивая мигалками и громко повизгивая "У-и! У-и!" пробиралась к месту происшествия сквозь поток машин полицейская патрульная. Я подумал, что вместе с Милой узнаю обо всем из вечернего выпуска городских новостей (если, конечно, разумники отпустят меня к Миле невредимого). И продолжил свой путь, внутренне собираясь, как тугая пружина, перед решающей встречей с подпольщиками.

Но весь мой отчаянный настрой, заготовки фраз, проигрыши ситуаций — всё пропало зря, когда я словно с разбега ударился взглядом о маленькую табличку на запертых дверях "Евгения и Параши": 'Просим извинить, ресторан закрыт на санитарный день. Ждем вас завтра'.

Более идиотской ситуации нельзя было и вообразить! Некоторое время я обалдело топтался рядом с пластмассовым Евгением, восседавшем на льве, выкурил сигарету. Потом поплелся без всякой цели, куда глаза глядят. Спешить к Миле было незачем, она сегодня опять дежурила в больнице до вечера. Следовало бы навестить свою собственную квартиру и кое-что оттуда прихватить, но появляться там я по-прежнему побаивался. Для визита в какой-нибудь кабачок тоже настроения не возникло.

Я перешел Литейный, свернул на Кирочную. Слежки за собой не ощущал, однако сейчас это не радовало. Сам не заметил, как добрел до Таврического сада. Вдруг запоздало сообразил, что можно было и не уходить от "Евгения и Параши", а попробовать найти служебный вход и постучаться туда. Остановился, ругая себя за тупость и нерешительность. Задумался — возвращаться или нет?

Но тут внезапно у меня на руке забился телефон агента, на экранчике высветился номер Билла. Шума на Кирочной поменьше, чем на Литейном, однако тоже хватает. Увеличивать внешнюю громкость на телефоне я не хотел из-за конспирации, поэтому воткнул в ухо наушничек:

— Привет, Билл!

— Слушай, — быстро сказал он, — я тебе сейчас звонок переброшу.

— Чей?

— На законный твой телефон какой-то хрен позвонил. Ну, синтезатор ему твоим голосом буркнул: занят, мол, — и разъединился. Он через минуту опять звонит и не отстает, гудки идут, идут. Мы проверили номер, это начальник твой, Колосов.

— Давай, перебрасывай.

Билл отключился, и в ту же секунду мой телефон задрожал, показывая номер Колосова. Я дал соединение:

— Слушаю, Михаил Олегович!

— Валентин Юрьевич? Почему вы в первый раз не стали со мной говорить, чем вы так заняты? — Голос у моего шефа был даже не взволнованный, а смятенный, задыхающийся.

В поисках ответа я огляделся по сторонам и увидел за решеткой сада синие будочки:

— Извините, Михаил Олегович, в туалете был. А что случилось?

— В туалете? Значит, вы дома?

— Нет, я сейчас на Кирочной, у Таврического. На фирме что-то произошло?

— Где именно у Таврического? — не отвечая на мой вопрос, добивался он.

— Напротив музея Суворова.

Колосов чуть помедлил, словно собираясь с духом, затем каким-то виноватым голосом произнес:

— Я вас очень прошу, оставайтесь на месте! Пожалуйста, минут десять… — он опять запнулся, неожиданно выдохнул в трубку: — Простите меня! — и отключился.

"Дурдом", — вспомнил я любимое словечко Милы. Что же все-таки стряслось? Ладно, узнаем, десять минут — не срок. Закурил и стал ждать.