Утро морей

Хотя по нему ведь с первого взгляда и не скажешь, что он может быть опасен! Невзрачный какой-то, средненький во всем, в недорогом сером костюмчике. Улыбается еще так виновато, как будто сожалеет, что отвлек ее от серьезных дел. Но взгляд… Один этот взгляд значил для Марины больше, чем вся показуха, которую он тут устроил.

Это не полицейский, определенно. Это кто-то повыше.

Он пришел один, присел на краешек стула, выдал очередную извиняющуюся улыбку. Но Марину больше интересовали не все эти показные мелочи, а планшет, который он положил на стол. Планшет был дорогой и с его образом не вязался. Не случайно это, тут все не случайно.

— Чем я могу быть вам полезна? — поинтересовалась Марина.

— Много чем, Марина Викторовна. Но и я могу быть вам полезен.

— Как, простите, вас зовут?

Имя он не назвал и никаких документов ей не показывал. Ей бы выгнать его — а она не могла. Дурное предчувствие нарастало.

— Да это не важно, — заверил ее странный среднестатистический человек. — Давайте лучше вернемся к разговору о пользе. Вы можете быть мне очень полезны. Вы не принимаете замгарин, значит, ваша память работает прекрасно. Вы знаете, кто поставляет препарат в Россию, чьи интересы отстаиваются таким образом, когда и как проводились исследования воздействия замгарина на людей. Кое-что из этого нам известно, но вы сможете проверить, насколько мы правы. Ну и конечно, мы будем ждать от вас имен — и в нашей стране, и в других.

Смеяться Марина не стала, хотя могла бы. Примерно об этом они спрашивали ее и раньше, получая в ответ дежурную порцию лжи. Неужели это опять дефиле по старому кругу? Нет, не может быть, не с ним. Он не такой, как предыдущие.

— Это одна сторона той пользы, о которой вы говорили, — напомнила Марина. — А вторая? Чем же вы можете быть полезны для меня?

— Я могу сохранить вам жизнь.

— Это угроза?

— От меня? — ее собеседник удивился так искренне, что казалось, будто он и правда задет. — Вам? Никогда такого не будет! Но не все относятся к вам с таким теплом, которого вы заслуживаете, Марина Викторовна.

Вот теперь он потянулся к планшету. Марина ожидала, что он включит видео, однако у него была только аудиозапись. Этого хватило: Марина мгновенно узнала голоса, звучащие на ней.

— Это сработает, говорю тебе! — убежденно вещала Алла. — Помнишь, как мы все сплотились, когда убили Антошу? Тогда тоже были проблемы, но мы преодолели их благодаря его жертве! Конечно, его убили менты… Нужно, чтобы и ее смерть так выглядела, мы на это способны!

Марина не сдержалась, усмехнулась, хотя было ей совсем невесело. Конечно, Алла не знает… Ни кто на самом деле убил Мамалыгу, ни почему от этого недоделанного блогера решили избавиться.

Но Ковальчук, ответивший Алле, это как раз знал.

— Тут сложно сказать, какого эффекта мы добьемся! Возможно, если ее не станет, «Белый свет» рассыплется. Она ведь основательница, она тут всех собрала!

Марина почувствовала прикосновение неприятного, липкого страха к душе. Она надеялась, что у нее получилось скрыть это от раздражающе улыбчивого собеседника — у него и так слишком много козырей.

— Да наоборот все будет! — настаивала Алла. — Тем, что творит Марина, уже многие недовольны! Убрав ее, мы убьем двух зайцев: получим возможность действовать более открыто и создадим новый символ! Так ты сможешь организовать это или нет?

— Я-то смогу, я отвечаю за ее охрану… Но что скажет Центр? Мы не можем потерять их!

— Да мы и не потеряем, мы им нужны! Когда Марины не станет, они просто начнут работать с нами. Им пофиг вообще, с кем, лишь бы дело делалось!

На этом запись обрывалась, Марина так и не услышала, согласился ли Марат, но догадаться могла. Даже если не согласился сейчас, это лишь вопрос времени… Он ведь уже назначил себя царем!

Она могла бы спорить со своим собеседником, настаивать, что это ложь или слова, вырванные из контекста. Но она не стала. Марат сказал верно: он подмял под себя всю охрану, одна она просто не справится. Она ведь давно уже знала, что нечто подобное грядет…

Марина наконец избавилась от опостылевшей улыбки всем довольной директрисы «Белого света». Она посмотрела на своего собеседника мрачно и устало.

— Как много у вас на меня собрано? — спросила она.

— По статьям? Лет на двадцать при лучшем для вас раскладе.

Он сообщил об этом так, как иные сообщают о любимом вкусе мороженого. Гаденыш… Ничего, этого недостаточно, чтобы вывести ее из себя.

— А если я буду сотрудничать?

— В два раза меньше.

— Не пойдет, — покачала головой Марина. — Не улыбается мне выходить оттуда старушкой!

— А вообще не стать старушкой — как такой вариант?

— Пять лет. И не в строгом режиме.

— Пять лет — ну маловата цифра, — покачал головой он. — Вот так сразу из двухзначной в однозначную прыгать — не поймет нас прокурор, ох, не поймет!