Утро туманное

– Нет. Мы не заблудились. Нам Соня Кошкина нужна. Здесь она проживает? – спросил Артем деловито.

– Здесь, где же еще… А вы хто? Я вас не знаю… Вы из полиции, что ль?

– Ну почему сразу из полиции… Нет, мы не из полиции, не бойтесь. Нам просто поговорить с Соней надо, и все. Вы ее мать?

– Да! Я ее мать! А хто ж еще? Самая что ни на есть мать…

– Можете ее позвать?

– Так идите в ее комнату, она там… Заперлась, как всегда. Мать родную видеть не хочет. Не нравится ей мать, больно уж некультурная. Превратила квартиру в коммуналку, отделилась от нас… Обижается… Будто у матери не должно быть своей жизни, надо же…

Женщина все причитала, пока шла по коридору до Сониной комнаты, и чувствовалось, что обида на дочь у нее застарелая, накопленная со временем. Чуть забежав вперед, постучала в дверь комнаты, проговорила почти торжествующе:

– Сонька, к тебе тут пришли! Открывай давай! Опять чего-то натворила, наверное! Слышь, Сонька?

За дверью было тихо, и Сонькина мать проговорила недовольно:

– Опять, поди, в наушниках сидит, музыку свою дурацкую слушает… Музыка-то ведь дороже матери, это понятно. Надо сильнее стучать…

Развернувшись, женщина заколотила ногой по двери, приговаривая с остервенением:

– Сонька, открывай, слышь! Люди ждут, неудобно!

Дверь неожиданно открылась, и Сонькина мать повалилась назад, но удержалась-таки, ухватившись руками за косяки. И снова напала на Соньку:

– Чего не открываешь-то? Я из-за тебя чуть не…

Матерное слово выскочило от души, и женщина прикрыла рот, неловко засмеявшись. А Сонька и бровью не повела. Смотрела на гостей довольно спокойно, ничему не удивляясь.

Была она странной внешности – и впрямь похожа на кошку. Только не на домашнюю выхоленную кошечку, а на бродячую, неказистую и худую. Личико маленькое, с узким подбородком, прыщавое, глаза горят злым зеленым огнем. И ростом Сонька не вышла, выглядела недокормышем.

– Вам чего? Вы кто вообще? – выстрелила таким же злым вопросом, с презрением глянув на мать.

– Сонечка, милая, нам с тобой хотелось бы поговорить… Просто поговорить, и все… – затараторила Наташа, приложив руки к груди. – Мы ничего плохого тебе не сделаем, правда… Я мама Оли Воронцовой, знаешь такую? Она из параллельного класса…

– Ну, знаю, допустим, и что? – настороженно ответила Сонька.

– А где…

Артем не дал ей спросить, выступил вперед, проговорил миролюбиво:

– Сонь… Можно мы хотя бы в комнату войдем, а? Что ж мы в дверях-то? Можно?

– Ну проходите, чего уж… Раз пришли… – разрешила Сонька, отступая.

Наташа с Артемом вошли, огляделись, где можно присесть. Сонька перед матерью хотела закрыть дверь, но та ей не дала, навалилась плечом, закряхтела сердито:

– Что ж это делается, осспади… При чужих-то людях так с родной матерью… Что люди обо мне подумают, а? Я ж имею право, я тебя воспитываю… Я все равно не уйду! Отойди от двери, зараза такая! Ну?

Сонька махнула рукой, сдалась. Только ее маленькое личико стало еще более злым. И голос прозвучал недовольно:

– Садитесь на диван… И говорите скорее, что вам нужно. Некогда мне…

– Ты чего так с людями разговариваешь, а? – не унималась родительница, заполняя комнату Соньки запахом перегара. – Видишь, какие приличные люди пришли… Хорошо, что хоть комната у тебя такая… Нормальная комната, в общем…

Наверное, Сонькина комната и впрямь выглядела оазисом в этой квартире. Небогато в ней было, но уютно. Стены, обклеенные постерами с портретами рок-певцов, стол со старым компьютером, диван под клетчатым пледом, тканый домашний коврик на полу. На окне шторы не было, но зато стекла хорошо промыты. И никакого беспорядка, вся одежда убрана в шкаф.

– Оззи Осборном увлекаешься, Сонь? – с улыбкой спросил Артем, указывая глазами на постер.

– Нет. Мне Пол Роджерс больше нравится, – хмуро ответила Сонька.

– Да я уж, знаете, ругала ее за это… – снова затараторила Сонькина мать, будто оправдывалась за вкусы дочери. – Что это за мода такая – этаких страшенных мужиков на стенки клеить? Ночью проснешься – испугаешься! Будто им наших певцов мало, ведь правда? У нас ведь такие хорошие певцы есть, любо-дорого и поглядеть, и послушать! Я вот тоже музыку очень люблю…

– Заткнись, а? – едва сдерживаясь, проговорила Сонька. – Или вообще выйди отсюда! Ну что тебе здесь, скажи? Говорят же – ко мне пришли… Не позорь меня, ради бога!

– Вот, вот, люди добрые, посмотрите… – тут же запричитала Сонькина мать. – Посмотрите, как родная дочь с родной матерью разговаривает! Видать, мало я тебя в детстве била, если такой хамкой выросла!

– Ты меня много била. Сколько я себя помню, столько и била, понятно? И сожители твои тоже били. И если ты сейчас же не замолчишь, я пойду и заявление в полицию на тебя напишу. И на сожителя твоего напишу. Хочешь?

– Ой, уж и слова сказать нельзя… – испуганно всхлипнула женщина, но замолчала и даже рот закрыла рукой, выпучив размытые хмелем глаза. Так и стояла, прижав ладонь ко рту, застыв у двери, как солдат на посту.

– Все, теперь можно поговорить… – констатировала Сонька, усмехнувшись. – Минут на двадцать точно хватит… Так о чем вы меня хотите спросить?