Утро туманное

Выскочила из ванной, кое-как натянула на себя джинсы и все тот же старый свитер, отгоняя от себя мысль, что надо бы пошуровать в Лялькином шкафу. Они сейчас почти одной с ней комплекции, можно для себя что-нибудь присмотреть. И опять – в который уже раз! – удивилась этим преступным мыслям – да как же так-то? Чтобы она посягнула на Лялькины вещи… Такие красивые, такие дорогие, которые сама ей покупала, сама выбирала трепетно… Можно сказать, на святое посягнула…

– Все, все, я готова, Артем! Готова!

Выскочила в прихожую, оделась быстро. Куртку застегивала уже в лифте, боясь, что сломается молния. Она и так уже на ладан дышала. Куртка-то старая.

В машине ехали молча. Тем более напали на нее страшное напряжение и маета, будто бежала куда-то сломя голову и остановилась резко. И задалась вопросом – а что дальше-то? Зачем она едет вместе с Артемом к его матери? В качестве кого едет? Ведь он должен будет ее как-то представить…

– А как ты меня представишь, Артем? – спросила испуганно, повернув к нему голову. – И в самом деле, кто я тебе? Клиентка? Знакомая? Просто женщина, с которой ты провел ночь?

– О, сколько вопросов… – усмехнулся он, пожав плечами. – А ты сама как бы хотела представиться?

– Я… Я не знаю… Я первая спросила… Что у тебя за привычка такая – вопросом на вопрос отвечать? Ответственность с себя снимаешь, да?

– Ладно, на месте разберешься. Черт, еще и в пробку попали… Минут двадцать точно стоять будем! Хотя нет… Вроде движемся… Потом дворами проедем, так быстрее.

– Что, маме так плохо, да? Ты так торопишься…

– Нет, у нее давление уже нормальное, сама так сказала. Меня гонит чувство вины… Я обещал ей, что буду звонить каждый вечер, а вчера не смог… Не до того было…

– А! Это опять я виновата, понятно!

– Конечно, ты! Кто ж еще?

Наконец подъехали к маминому дому, вышли из машины, и сердце ее опять начало замирать от волнения. А может, сбежать, пока не поздно? Придумать что-нибудь…

Хотя нет, смешно будет выглядеть. Да и, в самом деле, чего она так волнуется? Прямо как Агафья Тихоновна какая-то…

Артем открыл дверь квартиры ключом, прокричал из прихожей:

– Мама, мы здесь! Ты где, мам?

– Кто это мы? Ты с кем, Темочка? – услышала Наташа приятный женский голос и подобралась вся, пытаясь состроить вежливую улыбку на лице и одновременно стараясь высвободиться из куртки. Да не тут-то было… Молнию все-таки заело – ни раньше, ни позже! Наверное, со страху слишком сильно за собачку дернула. И что теперь делать, как быть?

– Я с Наташей, мам! Ты где? В гостиной? Сейчас мы придем…

Но мама сама к ним вышла – в длинном махровом халате, с книжкой в руках. Смотрела поверх очков, и было видно, что не ждала в такое время гостей. Но лицо ее было не столь любопытным, сколько приветливым. Хорошее такое лицо… Доброе, интеллигентное.

– Здравствуйте… – неловко поздоровалась Наташа, по-прежнему мучаясь с молнией. – Извините, у меня тут неприятность… Куртку не могу снять…

– Ну, это всего лишь маленькая досада, деточка. Легко решаемая. Из куртки можно вышагнуть, например. Попробуйте, попробуйте! Я всегда так делаю, когда молнию не могу расстегнуть!

Пришлось так и сделать – спустить куртку и вышагнуть из нее. И еще отчего-то стало очень спокойно – наверное, от простоты и доброжелательности хозяйки, от ее спокойного голоса.

– Значит, вас Наташей зовут? Очень приятно. А меня – Елена Борисовна. Я сейчас вам кофе сварю… А может, вы голодные? У меня блинчики с мясом есть… Очень вкусные!

– Нет, мам, мы с Наташей уже завтракали, не надо ничего. Лучше скажи – как себя чувствуешь?

Елена Борисовна ничего не ответила, а глядела на них, будто задумавшись. Хотя, наверное, задумаешься тут после фразы – мы вместе завтракали! Этой фразой ведь многое уже сказано, более чем…

Потом, опомнившись, произнесла торопливо:

– Да нормально я себя чувствую, нормально уже! Давление только что мерила. Правда, голова еще кружится немного… А вот ты, свинтус этакий, сейчас от меня получишь! Почему мне вечером не позвонил? Ведь договаривались же, ты слово давал! Почему?

Наташа вдруг не на шутку испугалась – а вдруг Артем опять скажет сейчас, что это она виновата? Пристала, мол, затащила в постель? И тут же опомнилась – он же пошутил просто… Не станет же при маме так шутить, правда? Хотя кто его знает…

Может, Елена Борисовна почувствовала ее испуг, потому что проговорила виновато, взяв ее за локоть:

– Вы простите меня, деточка, что я при вас на него сержусь… Ничего с собой не могу поделать, все время волнуюсь. Мои панические атаки уже не унять, возраст такой… Я ведь старая уже, мне семьдесят пять. Темочка у меня поздний ребенок…

– Мам, тебе лучше лечь, правда. Пойдем в гостиную… Ты ляжешь, а мы рядом посидим… – попросил Артем, виновато улыбаясь. – Сама же говоришь, что у тебя голова кружится.

– Да не хочу я лежать! Тем более голова не кружится, а слегка кружится! А это две большие разницы, между прочим! Гости в доме, а я буду лежать!

– Наташа не гостья, мам. Она… Она своя. Пойдем, мам…