Уцелевший

Я поднял руки, и зал огласился радостными приветствиями. Я опустил руки, и люди умолкли. На кафедре передо мной был сценарий. Отпечатанный список — кто там, в темноте, от чего страдает.

Респираторный алкалоз — у всех в зале. Все сердца как одно открыты — приходи и бери. То же самое я испытывал, когда крал в магазинах. То же самое я испытывал, когда выслушивал исповеди и признания страдальцев по моей домашней горячей линии. Именно так я себе представлял секс.

Думая о Фертилити, я начал читать по сценарию:

Каждый из нас — это божественное создание.

Каждый из нас — это отдельный фрагмент чего-то цельного и прекрасного.

Каждый раз, когда я делал паузу, люди в зале задерживали дыхание.

Жизнь, читал я по сценарию, это бесценный дар.

Я положил руку на заряженный пистолет у меня в кармане.

И этот дар нужно хранить любой ценой, пусть даже иной раз нам кажется, что все бесполезно и наша боль невыносима. Мир в душе, говорил я этим людям, это великий дар Божий, и только Господь наделяет им тех, кто его достоин. Я говорил этим людям, что только самые себялюбивые из детей Господних станут красть у Всевышнего величайший из его даров, Его единственный дар, что превыше дара жизни. Дар смерти.

Это урок для убийц, говорил им я. И для самоубийц. И для тех, кто делает аборты. Для больных и для страждущих.

Только у Бога есть право одаривать смертью своих детей.

Я говорил, не вникая в то, что говорю, а когда понял, было уже поздно. Может быть, это было просто совпадение или, может, агент догадался, что у меня на уме, когда я попросил его раздобыть для меня пистолет и патроны, но то, что было в сценарии, нарушило весь мой план. Я не мог прочитать это вслух, а потом взять и убить себя. Это было бы глупо.

Вот так и случилось, что я не покончил с собой.

Дальше все было точно по плану. Люди ушли домой, ощущая себя спасенными, а я сказал себе, что покончу с собой как-нибудь в следующий раз. Но мне просто не выдалось подходящего случая. Я все откладывал и откладывал, но так и не смог выбрать момент.

И кроме того.

Вечность — это уже насовсем.

Когда они улыбались мне из темноты, эти люди, когда они улыбались мне, человеку, который всю жизнь чистил чужие уборные и стриг газоны, я говорил себе: зачем торопить события?

Я уже вероотступник, и ничто не мешает мне отступиться еще раз. Мастерство приходит с практикой.

Если это можно назвать мастерством.

Я рассудил, что еще пара-тройка грехов только украсят мое резюме.

Когда ты уже проклят навечно, в этом есть и приятная сторона — ты уже не боишься проклятия.

Я подумал, что Ад все равно никуда не денется.

24

Пока самолет не упал, пока не кончилась пленка на бортовом регистраторе, я хочу извиниться еще и за «Молитвы на каждый день».

Я хочу, чтобы люди знали: «Молитвы на каждый день» — это была не моя идея. Да, они хорошо продавались. Двести миллионов экземпляров по всему миру. Да. Я согласился, чтобы меня поставили автором, но книгу придумал агент. То есть даже не агент, а кто-то — вернее, вообще никто, — из писательской команды. Какой-то копирайтер, который пытался пробиться наверх. Я забыл.

Но, что самое важное, это была не моя идея.

Просто агент как-то пришел ко мне, и в его карих глазах плясали взбудораженные огоньки, что означало — у него появилась идея. Прибыльная идея. По словам моего представителя по связям с общественностью, у них было все схвачено. Это было уже после того, как мы выпустили специальный тираж Библии, которую я подписывал в книжных магазинах. У нас уже было гарантированное место на полках в книжных — миллион с чем-то футов, если считать по длине, — и у меня начиналось турне.

— Только не думай, что турне по книжным — это что-то веселое и забавное, — говорит мне агент.

Когда ты подписываешь в магазинах книги, говорит агент, это похоже на выпускной в средней школе, когда все просят тебя расписаться в памятном альбоме, только такое «книжное турне» может растянуться надолго, иногда — на всю жизнь.

Согласно расписанию турне, я сейчас в Денвере, в большом магазине, раздаю автографы, и тут агент сообщает мне о своей задумке выпустить тонкую книжку с простыми молитвами для повседневной жизни. Ему это видится так: книжка в мягкой обложке с коротенькими стихотворениями в прозе. Страниц пятьдесят, не больше. Дом, дети, семья. Защита окружающей среды. Панды. Мамы. Темы, которые всем близки и никого не обидят. Самые общие проблемы. На обложке будет стоять мое имя, как будто я это написал, а уж о рекламной кампании агент позаботится сам.

Я хочу, чтобы люди знали, что сам я не видел готовой книги, пока не вышел второй тираж, когда продалось больше пятнадцати тысяч экземпляров. Книгу приняли неоднозначно, публика злилась ужасно, но это только подстегивало продажи.