Увечный бог. Том 2

– Что его устроят твои слова о людях, вечно истребляющих друг друга?

Убийца пожал плечами.

– Я просто сказал, и он сразу понял: так и будет. Фанатик фанатиком, но это не значит, что он дурак.

Быстрый Бен хмыкнул.

– Ну, тут позволь не согласиться.

– Хорошо. – Калам кивнул. – А если так: даже фанатик чувствует дерьмо, в котором увяз. Подойдет?

– Не совсем. Дурак еще и убеждает себя, будто оно прекрасно пахнет. Ты ведь, по сути, сказал ему, что его священным зверям конец.

– Ага. А потом еще и подсластил.

Быстрый Бен обдумал эти слова и наконец вздохнул.

– Знаешь, не один Эрекала здесь за дурака.

– Чуешь, чем пахнет? А я-то думал, маг, что ты умный. Ладно, давай я доложу Парану, а ты найди нам лошадей.

– Поедем за Тавор?

– Да. Если она жива, мы ее найдем.

Издав разъяренный вопль, Корабас впилась клыками в плечо элейнту. Хрустнули, крошась, кости. Ногой она вспорола дракону брюхо, потом вонзила когти глубже и с фонтаном крови вырвала ему кишки. Взмахнув шеей, швырнула безжизненное тело в элейнта, надвигающегося сбоку.

По спине процарапала чья-то лапа. Корабас развернулась, схватила недруга, притянула к себе, вгрызлась ему в глотку и отпустила. Другой дракон вцепился зубами в лодыжку. Изогнувшись, она обхватила пастью его голову и, резко сомкнув челюсти, раскрошила череп. Очередной элейнт навалился сверху. Острые как бритва когти оставили царапины под левым глазом, клыки содрали кусок чешуи с шеи. Корабас сложила крылья и рухнула вниз, высвобождаясь из хватки. Дракон под ней ощутил всю огромную мощь ее веса. Со сломанным крылом и хребтом, он, кружась, упал на землю.

Корабас снова взмыла ввысь. Элейнты вились вокруг нее, будто вороны вокруг кондора, то подлетая, то отлетая. Воздух звенел от их хриплых воплей и яростного рева Древних.

Счет погибших шел на десятки – трупы драконов тянулись за ней по земле, будто след. Но число их не убывало. Корабас истекала кровью, почти задыхалась, а натиск с каждым разом становился все мощнее.

Однако что-то менялось. Она чувствовала это во внутренностях, что застряли между зубами и когтями, в шумно выдыхающих ноздрях, в воздухе. Слишком много элейнтов. Слишком много Древних. Пока что бури сталкиваются, но скоро сольются воедино.

Скоро пробудится Т’иам.

Ударила очередная Буря. Корабас взвыла и стала отбиваться, ломая ребра, выдирая ноги, отрывая крылья. Отгрызая головы. Вспарывая животы. Тела падали, продолжая собой след разрушения. Воздух наполнился кровью, и в нем было много крови Корабас. Слишком много моей крови.

Т’иам! Мать Т’иам! Ты поглотишь меня? Поглотишь свое дитя, такое нежеланное, ненавистное и брошенное?

Мать, ты видишь сгущающуюся тьму? Слышишь в ней мои крики?

Боль была сильна. Слепая ярость вокруг сама по себе была Бурей, что беспрестанно трепала Корабас. Она не просила, чтобы ее боялись. Не хотела всего этого яда, которым ее одаривали родичи. Не просила, чтобы ей давали жизнь.

Как больно.

Ты убьешь меня?

Мать, ты убьешь свое нежеланное дитя, когда явишься?

Вокруг непроницаемым вихрем вились драконы. Слабея, Корабас продолжала драться. Она уже не видела, куда летит – глаза ей застили боль и ненависть.

В этом вся моя жизнь. За что? Чем я ее заслужила?

Бури элейнтов рвали ей шкуру, раздирали крылья. Только сила воли удерживала ее в воздухе, в этом истерзанном небе, а далеко-далеко позади за горизонт медленно погружалось солнце.

Узри тьму. Услышь мои крики.

Глава двадцать третья