Уверенность в вещах невидимых. Последние беседы

Я думаю, нам всем необходимо помнить: если мы хотим в полумраке жизни сохранять уверенность в том, что в ее сердцевине действительно присутствует свет, главное – искать Бога. Все остальное может помогать или, наоборот, мешать. Нас может увлечь красота, иконы, пение, богослужение, нас может увлечь мудрость духовных писателей, но за пределами всего этого должен существовать момент, когда мы предстанем в молчании перед глубиной, которая есть Присутствие, присутствие Самого Бога. И как только мы обнаружим эту глубину, все остальное встанет на свои места: одни и те же вещи могут оказаться для нас необходимыми, живым выражением того, что нам открылось, а могут – излишними, случайными. Если у нас появится возможность и мы примем решение приходить в церковь, то это может перерасти в еженедельный или каждодневный опыт, а может оказаться ненужным: вспомним, как одни подвижники уходили в пустыню, с тем чтобы пребывать наедине с Богом, а другие настолько укоренились в Боге, что могли жить среди людей, не теряя с Ним связи.

В житиях святых есть рассказ о двух подвижниках. Святой Арсений жил в пустыне один, ни с кем не встречался, и когда его спросили почему, он ответил: «Я не могу одновременно пребывать с Богом и с людьми. Я хочу быть с Богом, поэтому избегаю людей». – «Но как же старец, который живет невдалеке отсюда? Он поселился в хижине у дороги, принимает у себя всех прохожих, обмывает им ноги, дает воды напиться, делится с ними своей едой». «Не знаю», – ответил святой Арсений. И когда спросили второго старца, он сказал: «Кто бы здесь ни проходил, я смотрю на него и вижу икону Христа и в благоговении выхожу к нему навстречу, чтобы обмыть ему ноги, дать глоток воды, накормить его, если он голоден, предложить отдохнуть в моей келье, и всю жизнь я в присутствии Христа»[74].

Вот два совершенно разных подхода, но оба – абсолютно подлинные. Мы не в состоянии жить так, чтобы избрать один единственный путь в столь полном и окончательном виде, и это понятно. Нам понятно, что бывают моменты, когда необходимо побыть с Богом наедине, чтобы никто не помогал и не мешал, и бывают другие моменты, когда быть с Богом и быть с человеком или среди людей – одно и то же.

Я помню, что говорил отец Афанасий, когда учил меня молиться: «Если захочешь помолиться, закрой дверь, встань перед Богом в абсолютной тишине и молчании. Ничего не говори, кроме одного – поблагодари Бога за то, что Он в Своем смирении соглашается быть в твоем присутствии и позволяет тебе находиться в Его. Стой, сознавая, что Бог и ты пребываете лицом к лицу. Ты можешь ощущать покой, глубину – или ничего не ощущать. Не старайся ничего почувствовать. Тебе достаточно знать: Бог здесь. Может быть, ты недостоин ощутить Его присутствие, может быть, неспособен, но Он здесь, и тебе не нужно бояться, что Его как будто нет, просто стой и благодари за то, что Он позволил тебе находиться в Его невидимом, неуловимом присутствии. Но затем, возможно, настанет момент, когда ты вдруг почуешь: Бог здесь. Все твое существо, все твое внутреннее существо оживет, станет живым, как никогда раньше, и ты поймешь, что встретил Бога. Но не старайся удержать этот опыт, ухватиться за него, предоставь Богу действовать свободно. Никогда не забывай, храни в сердце, в памяти то, что пережил, и углубляй опыт этих встреч с Богом, читая, стараясь понять – и это чрезвычайно важно – молитвы святых.

Эти молитвы составлены людьми изнутри именно такого опыта. В них выражено то, что они уловили. Они не постигли всего, каждый воспринял, сколько смог, то, что оказалось близко ему, и выразил это. Читай, старайся что-то понять о Боге из опыта святых, но помни: эти слова – их слова, и ты не сможешь правдиво их повторить, если они не станут правдой для тебя или в тебе. Читай их, но и размышляй. Произнеси слова молитвы и потом скажи: ”Да, Господи, это я могу сказать всем сердцем, это – правда, какой я ее знаю. Но следующий отрывок я не могу произнести искренне. Я его запомню, буду размышлять о нем, постараюсь понять, как это может быть, но сейчас я не в состоянии его принять, и должен быть правдивым, признав: это – за пределами моего понимания”».

Есть отрывки, которые для нас, как проблески в полумраке, когда мы можем сказать: «Что-то из этого я понял, но очень немногое». Но порой приходится просто принять молитву как она есть и сказать: «Я не верю, но в моей отчаянной нужде или, быть может, просто в обыденных неурядицах я проявлю доверие, доверюсь Богу, положусь на Него и буду надеяться, что не обманусь». И тогда, возможно, мы обнаружим: да, разумеется, мы были правы, доверяя Самому Богу или тому святому, чью молитву читали.